11:48

SPACE TRASH

</lj-embed>
начали снимать новый мультик))



11:42

01:56





Название: Плохой лейтенант

Оригинальное название: Bad Lieutenant: Port of Call New Orleans

Год выхода: 2009

Жанр: драма, криминал

Режиссер: Вернер Херцог

В ролях: Николас Кейдж, Вэл Килмер, Ева Мендес, Файруза Балк, Дженнифер Кулидж, Брэд Дуриф, Майкл Шэннон, Шон Хэтоси, Дэнзел Уитакер, Ши Уигхэм, Иксзибит



Грязный полицейский Терренс МакДонаг, крупно замешанный в торговле наркотиками, азартных играх, сексе и воровстве, расследует убийство. Параллельно он спасает заключенного во время урагана Катрина и затем пытается устроить ему нормальную жизнь.



imdb

кинопоиск







@темы: drama, crime, 2009

00:28

Un proph

Картина Жака Одиара безусловно относится к тем редким произведениям, которые цепко держат внимание зрителя от начала до конца. Но интересна она ещё и тем, что является прямой иллюстрацией к библейскому речению (даже удивительно, что оно не поставлено в эпиграф): "Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы; ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своём бедным" (Екклезиаст 4:13-14).



В основе сюжета лежит простой концепт: что будет, если поместить смышлёного героя в предельно невыгодные для него условия. Каковы самые невыгодные условия с точки зрения французов? Где находится абсолютное дно? Во-первых, быть арабом. Во-вторых, быть изгоем даже для своих, то есть изгоем вдвойне. В-третьих, не иметь никакой поддержки - ни друзей, ни семьи, ни работы, ни денег. В-четвёртых, быть юным и оттого неопытным и не ориентирующимся в обстоятельствах. В-пятых, быть совершенно необразованным, даже неграмотным. В-шестых, попасть в тюрьму, причём надолго (лет этак на шесть). Всё, хуже некуда. И, разумеется, неблагоприятные факторы тут же берут героя в оборот, заставляя его опуститься ещё ниже - переступить через последние черты.

Тематика и стилистика фильма сразу вызывают у зрителя мысль о социальной драме. Каково же будет его удивление, когда он узнает, что под этой маской скрывается авантюрная картина о судьбе золушки. Никакого социального подтекста, никакой критики действительности, никакой дидактики в картине нет. Есть лишь захватывающее движение от абсолютного дна к вершине.

Всё это великолепно снято и выражено через просто фантастическую игру актёров. Тахар Рахим (в роли главного героя - Малика эль-Джебена) выглядит как подросток вначале фильма и прямо на наших глазах проделывает весь путь взросления, дозированно преображаясь от эпизода к эпизоду. Нильс Ареструп (в роли вождя корсиканской группировки Сезара Лучиани) выше всяких похвал реализует образ "царя" - жестокого уголовного авторитета, постепенно сгибающегося под наваливающейся старостью.




Второй раз смотрю уже этот фильм о Варламе Шаламове. Фильм разный, но трогает.

В память наплывает одна и та же история - о моем деде, Сергее Васильевиче Мартынове. Всё - по воспоминаниям родных, его детей.

Мой дед не был ни писателем, ни генералом, в этом смысле был не опасен, и в 30-х его не расстреляли.
В деревне Курбатово Рязанской губернии до сих пор стоит единственный кирпичный дом. Дом моего деда и его многочисленной семьи, он его своими руками построил, друзья помогали. Сейчас, в XXI веке, там сельпо.
Но дед был крепким крестьянином-середняком, к тому же и старостой села, и его раскулачили.

К
нему тогда подошел известный в селе бездельник и пьяница, с красной повязкой на рукаве (что означало - "с особыми полномочиями";), и сказал: "Не отдашь строительные инструменты - выебу Груньку, твою жену! Мне за это ничего не будет." Его дети, маленькие и большие, стояли рядом. Дед ударил его кулаком в лицо. А тот, возьми и помри.
Не знаю всё точно, что там и как потом, но это - странно. Спас деда, как говорили, "добрый и образованный" человек, чуть ли не первый райкомовец партии, сказав: "Сейчас
смертей не пересчитать, пусть быстрее уезжает с глаз долой!"
Надо было как-то кормить семью, включая, например, моего будущего отца, и Сергей Васильевич подался в начале 30-х в Москву на заработки. Как потомственный строитель, он стал искать работу по главной своей специальности. И нашел.
Дед был верующим человеком и верил, что найдет - с Божьей помощью.

Искал долго, терпел, вспоминал о детях.
И однажды в какой-то там комиссии его определили "на строительные работы" - по специальности – по разрушению Храма Христа Спасителя, построенного в середине XiX века в том числе и на народные пожертвования в память наших воинов, победивших Наполеона.
Дед сумел всё выдержать и через какое-то время перевез голодавшую семью в Москву. Бабушка, как могла, помогала, и они вместе обустроили в городе детей. А дед скоро умер. Не было и 45-и лет.
Дети вышли в люди.






"Эффи Брист" Теодора Фонтане для немцев то же, что для нас "Анна Каренина" - нестареющая классика. Да и ситуация в романе похожая - юная очаровательная, но, увы, замужняя дама влюбляется в красавца-офицера. А как же муж, а как же ребёнок? Понятное дело, общественная мораль на страже и - у Толстого всё кончается прыжком под поезд, у Фонтане просто тихой могилкой на кладбище.
Экранизацию классики смотрят не для того, чтобы узнать что-то новое: сюжет-то почти всем известен. Смотрят, чтобы погрузиться в эпоху, посмотреть на яркие человеческие образы (сыгранные хорошими актёрами), подумать, многое ли изменилось за сто с лишним лет.
С этой точки зрения немецкий фильм очень хорош.
Во-первых, он хорошо снят и смонтирован. Картинка красивая, но без глянца, костюмы и интерьеры воссозданы любовно и ни на секунду не смотрятся картонными, темп не занянут, так что фильм смотрится очень легко, но и ощущения скороговорки, как это бывает при экранизации крупных произведений, не возникает.
Когда-то Фассбиндер снял свою экранизацию, назвав её "Эффи Брист Фонтане". Это было самое настоящее лукавство: от Фонтане там было гораздо меньше, чем от Фассбиндера. Фильм, как и большинство фильмов режиссёра, получился красивым, но холодным, статичным и откровенно скучным. Даже великолепная Ханна Шигулла не спасала.
Нынешняя экранизация ни на секунду не прикидывается БОЛЬШИМ КИНО. Это фильм для самой широкой аудитории, а не для горстки критиков, при этом фильм очень качественный, динамичный, приятный и неглупый.
Забавна сама завязка: немного потасканный барон сватается к дочери своей бывшей возлюбленой, отказавшей ему, когда он был бедным офицером. Теперь он сильно вознесся, и она спешит пристроить свою молоденькую дочь - барышню нежную, чувствительную, но с независимым и сильным характером. Для барона это своего рода реванш - то, что не вышло один раз, надо довести до конца. До очаровательной жены ему дела нет (да и былой пыл, поянтное дело, за двадцать лет поостыл), главное - дела.
Режиссёр фильма очень удачно выбирает стиль повествования - с одной стороны, семейная жизнь узнаваема во всех деталях, с другой - этими деталями не перегружена. Умный зритель легко всё домыслит сам.
Ну, и, естественно, радуют актёры. Рюдигер Фоглер, Себастьян Кох и Юлианна Колер давно уже стали ведущими актёрами немецкого кино, а молодую Юлию Йенч все прочат в самые яркие звёзды.

P.S. А неожиданности с сюжетом зрителя всё-таки ждут.



Настоящее кино – делается из боли. Розетта – это сгусток, протуберанец боли, и, вместе с тем, кино, выполненное на пике режиссерского мастерства. Боль даже материализована в кадре – в сценах, где героиня мучается от боли в животе…
Поверьте режиссеру, а не киноведу, рядом с таким талантом, каким Бог наделил Дарденнов, даже большие профессионалы могут испытывать робость. Их режиссура невероятно мощная и бесстрастная, при абсолютном минимуме выразительных средств - ни тебе изысканных кадров с одинокими деревьями и туманами над водой, никакой музыки, никаких декораций, костюмов, НИЧЕГО… Только блистательная игра непрофессиональной исполнительницы Эмили Декенн и ручная камера, которая всюду следует за героиней. Сцены, в которых Розетта греет больной живот феном, заставляют выть от боли и сострадания. Декорации братьев Дарденн – это реальные задворки «золотого миллиарда», которые стыдливо прячут от глаз сытых буржуа.
И еще хочется выть, что у нас нет такого кино. И, кажется, уже никогда не будет…
Но почему? Что у нас нет матерей-алкоголичек, у которых дети вырывают из рук бутылки, у нас нет безработных и бездомных, у нас общество социальной справедливости?
Что-то случилось с нами, мы не умеем делать кино из боли. А если делаем, получается чернуха, а не катарсис.





Десять кадров, десять фильмов разных лет. Варианты ответов рассмотрю через сутки после модерации, опубликую через двое. Комменты скрин. Итак, кто здесь киноэрудит?

1


2


3


4


5


6


7


8


9


10




00:25


Как насчет отдыха за государственный счет в небольшой психиатрической больнице? Именно это и сделал беспокойный и независимый МакМерфи, у которого в венах — огонь, а язык остер как бритва: симулировал сумасшествие и поселился «у психов».

Немедленно его заразное чувство независимости начинает отравлять серую рутину больничных будней. Если по телевизору идет всемирный чемпионат по бейсболу, он не допустит, чтобы накаченные успокоительными таблетками пациенты слонялись вокруг.

Это — война! На одной стороне — МакМерфи. На другой — санитарка Рэтчед, у нее спокойный голос, она — один из самых хладнокровных и беспощадных злодеев в истории кино. На кону судьба каждого пациента в палате.

Мой один из любимейших фильмов



Благодаря другу набрел на чудесный фильм Where the Buffalo Roam(Там, где бродит бизон). Когда Хантер С. Томпсон стал уже довольно известным писателем, флагманом гонзо-журналистики, он решил завоевать Голливуд, в результате получился Where the Buffalo Roam. Томпсон сам написал сценарий к фильму и принимал активное участие в съемках(оттягивался наверно во всю).
Фильм состоит из нескольких историй, связанных только фигурами Томпсона и его адвоката Оскара «Ласлоу» Акоста. Хантер пытается сделать репортаж с Супер Боула VI и президентских выборов 1972 года, а Оскар постоянно появляется и упорно мешает ему.
Посмотрев "Страх и ужас в Лас-Вегасе" поразился образу созданному Джонни Деппом, но оказалось, что всё-таки Депп вторичен, ему осталось только продолжить, то что начал Билл Мюррей в Where the Buffalo Roam. Адвоката сыграл Питер Бойл, образ тоже получился на много выпуклее, чем у Бенисио Дель Торо. Тут конечно нет тех нарко-галлюцинаций, которыми изобилует Страх и Ужас, но от этого фильм кажется более правдоподобным и автобиографичным. В общем всем поклонникам Хантера Томпсона и гонзо-журналистики настоятельно рекомендую к просмотру.

P.S. Так же отличный саундтрек к фильму: Джимми Хендрикс, Нил Янг, Боб Диллан. OST был сразу же после просмотра скачен мною в плеер, кому понравится вот ссылка на торрентс.ру - тыц.
Ну и в конце моя любимая "(L)ucy in the (S)ky with (D)iamonds" в исполнение Мюррея:





Поскольку сестру надо отвлекать от неприятных рабочих мыслей, показываю ей по вечерам кино.
Список того, что мы уже посмотрели, писала в моем журнале. Пока больше всего ее впечатлил "Друг невесты" и по романтичности, и по "неглупости". Так вот теперь мучаюсь, вспоминаю, что еще есть такого беспроигрышно хорошего?
Помогите мыслями, пожалуйста!
Нужно составить список романтичного, но не тупого, оптимистичного, приятного кино...




@темы: кино, помогите

Роскошная жизнь | LymelifeФильм "Роскошная жизнь" - американская семейная драма. Лучшей из этого семейства была "Красота по-американски".
Так вот, "Роскошная жизнь" - о том же, но попроще и ведется не от лица папы, а от лица мальчика.

Но папа с проблемами тут тоже присутствует. Даже два папы с двумя разными, но одинаково вызывающими воспоминание о "Красоте…", проблемами.
Есть и мамы. Одна из них, в исполнении Синтии Никсон, Саманты из "Секса в Большом Городе", даже внешне напоминает тревожную и взвинченную маму из "Красоты…", там ее играла Аннет Бенинг, и она тоже была агентом по продаже недвижимости.

Время действия перенесено лет на 30 назад – в середину 70-х, когда в пригороде Нью-Йорка еще бегали олени, и можно было заразиться болезнью Лайма от оленьего клеща. И фильм-то в оригинале называется "Лайм-лайф", то есть в заголовок вынесена болезнь, а вовсе не роскошь. Нездоровая жизнь. Жизнь с болезнью Лайма. А болезнь эта, если ее не лечить, поражает мозг, влияет на высшую нервную деятельность, то есть делает человека больным на голову. Ненормальным. 

Один из героев фильма такой болезнью и заболел. Он не лежит дома, окруженный грелками и сиделками, он как здоровый, ходит по городу. Только не работает. И чувствует все возрастающее отчуждение окружающих. Хотя речь в фильме – вовсе не о нем, он, хотя и единственный больной со справкой о болезни Лайма на весь фильм, здесь вовсе не главный.


А кто главный? Ну, его дочь гораздо ближе к центру. О ней надо поговорить особо. Потому что играет ее 18-летняя Эмма Робертс. Нет, не однофамилица, но и не дочь – племянница Джулии и дочь ее брата Эрика.
Эмма Робертс, как ни странно, очень похожа на тетку – и внешне, и по впечатлению, которое она производит – яркое, живое, свежее. Неужели будет новая звезда-Робертс? Вообще-то она уже снялась в 20 фильмах, но в такой большой роли – впервые. В "Роскошной жизни" она играет дочку больного папы и сильно устающей на работе мамы-агента по торговле недвижимостью, и подругу главного героя.

Главный герой фильма – школьник-старшеклассник Скотт. На исполнителе его роли тоже придется задержаться – его играет Рори Калкин, как вы понимаете, брат, один из младших, Маколея Калкина.  А всего их семеро – братьев и сестер Калкин. 
Так вот, и еще одному брату-Калкину нашлось место в фильме "Роскошная жизнь" - он играет, реально, брата своего брата Рори, старшего брата – без пяти минут морского пехотинца, который от нездоровой рутины этой жизни, того гляди чреватой болезью Лайма, завербовался, от греха подальше, во флот, и не сегодня – завтра отправится воевать в Корею. Вот такую, уже не удивительную нам, семейственность, развели в Голливуде. Но играют все неплохо.
Мальчик Рори – на самом деле, он тоже не новичок в кино, играет с 4-х лет, и уже в серьезных фильмах засветился – в "Знаках" и в "Зодиаке".

Так вот, Рори – Скотт – хороший мальчик, добрый и романтичный. Влюблен в соседку и подругу детства – их родители дружат. И она вполне дружелюбно к нему относится, несмотря на то, что на целый год старше! И с братом отношения хорошие. В школе немного чморят, так ведь это же у всех так, тем более, что причина неодобрительного отношения лично к нему – в материальном процветании их семьи.
В тот момент, когда мы знакомимся с этой семьей, она как раз собирается переезжать из нынешнего, вполне вместительного и удобного двухэтажного коттеджа, в супер-современный дом класса "люкс"  на берегу озера, с бассейном и солярием. Потому что дела у папы идут очень неплохо,  он стоит на пороге своего первого миллиона. Заработанного честным, между прочим, трудом – на ниве той же самой торговли недвижимостью. Он – владелец агентства.

Папу играет постаревший и погрузневший Алек Болдуин. Но и постаревший, и погрузневший, и с глазами-щелочками, он все равно не выглядит таким негодяем, каким его видят сыновья и жена. Устает он, папа. Бьется за материальное преуспеяние. За тот же супер-дом.  Чтобы в семье все было супер. А семье, как будто, этого и не надо. А надо, чтобы была любовь. И все они им не довольны. А он не понимает, ну чего им всем надо, чего им не хватает?

Обычное дело! В общем, все, как всегда.  Как у всех. Только на переферии этой истории присутствует другой папа – больной папа девочки главного героя. Ставший обузой своей жене, он  только тем теперь и пробавляется, что ходит, по старой памяти, по окрестностям с ружьем. Как бы охотится. 
Ружье в руках у такого человека может разрядиться в любой момент. В кого? В оленя ли?

Фильм получился не очень увлекательный, но очень милый. Потому что населен сплошь симпатичными и узнаваемыми персонажами. И рассказывает о жизни людей, а не выдуманных супер-героев и пришельцев из космоса. Да, жизнь людей не такая яркая и занимательная, как у персонажей комиксов.
Но между этим обрюзгшим папой-без-пяти-минут-миллионером и каким-нибудь невероятным Человеком-Утюгом я все-таки выбираю  папу. Люди интереснее!





Дрогие читающие Кино-ленту, пожалуйста, обратите внимание на то, что этот дневник -- просто RSS-лента, и именно поэтому на Ваши комментарии никто не отвечает. :) Чтобы пообщаться с авторами собираемых здесь в единую ленту сообщений, нужно кликать на ссылки "УРЛ записи", которые есть в каждом посте. :) Благодарю за внимание. :)



Кот Саймона в очередной раз радует нас своими забавными кошачьими выходками. Только вот непонятно, при чём здесь "снежный бизнес"? Надеюсь об этом нам расскажет part 2 (часть вторая).

Мультгерой Simon's cat бесстрашен и умеет за себя постоять.



Год: 2009
Страна:
США
Жанр:
ужасы
Продолжительность:
99 мин
Режиссер:
Сэм Рэйми /Sam Raimi/
В ролях:
Элисон Ломан, Джастин Лонг, Лорна Рэйвер, Дилип Рао, Дэвид Пэймер, Адриана Барраза, Челси Росс, Регги Ли, Молли Чик, Бояна Новакович

Рекламное описание: "Банковская служащая Кристин Браун отказывается продлить кредит странной старухе-цыганке. Старуха накладывает на девушку старинное проклятье. Теперь у Кристин есть три дня, чтобы снять его с себя, иначе ее утащат в ад" (цитата).
"У меня тоже БЫЛ кот..."
Элисон Ломан: тащат-потащат, вытащить не могут

Мой отзыв: Главная героиня только что зверски прикончила собственного кота и закопала его труп в саду перед домом. Это ей понадобилось, чтобы принести жертву злому духу - чтобы тот отстал от нее. И вот, пару часов спустя, она в гостях у родителей своего молодого человека - пришла с ними знакомиться. Нарядная, причесаная. А там, у родителей, тоже кот. Который, увидев девушку, страшно шипит на нее и показывает зубы. Хозяйка дома: "Странно. Обычно он (кот) очень мил по отношению к незнакомым людям". Главная героиня: "Ничего, у меня был кот, я понимаю". Молодой человек: "Ты хотела сказать: у тебя ЕСТЬ кот. (улыбаясь) Если конечно с ним ничего не случилось". Пауза. Главная героиня: "Да все коты - одинаковые. Гуляют сами по себе... Кто ж их знает".
Вот такой вот отличный образчик очень-очень черного юмора. Взят сей эпизод, разумеется, из данного фильма, который весь мог бы стать не менее отличным образчиком суперпрофессиональной работы в этом же жанре, особенно учитывая то, что мы знаем про предыдущие достижения режиссера Сэма Рэйми. Но, к сожалению, фильм таковым образчиком не стал. Вместо образчика - "чисто страшилка", эдакая легкая разминка мэтра в рамках сценария, где на самом деле нет никакой интриги, никаких неожиданностей, все шаблонно (но если хотите, пожалуйста, говорите тут по-другому: это, мол, следование канонам, классика). А раз нет неожиданностей, то и пугалками в основном выступают просто на физиологическом уровне крайне неприятные для восприятия вещи. Вроде блевотной массы, обильным потоком устремляющейся изо рта трупа на лицо проклятой ни за что девушки, лобызающих его же (лицо) слюнявых старушечьих десен, оставшихся без вставных челюстей, или большой черной мухи, медленно, но целеустремленно заползающей спящей героине в нос. В общем, кино способно хоть как-то зацепить разве что только тех, кто до него не видел ни одного подобного фильма. С остальными могу поспорить, что на 79-й минуте, за четверть часа до конца, вы не хуже прославленного дяди Сэма выстроите у себя в мозгу цепочку событий, являющихся развязкой. Что все остальное время вы будете думать в основном про то, как сильно визуально и интонационно "Drag Me To Hell" напоминает (совершенно неуместно) подделку под Хичкока. Ну а по-настоящему переживать на тот счет, затащат ли Кристин (Элисон Ломан) в ад или нет, вы, скорее всего, даже и не начнете.
Так что и смотреть-то все это, по-хорошему, тоже - не стоило начинать.
К.С.
После просмотра: удалил.







Швед Лукас Мудиссон – один из самых известных режиссеров нулевых и, в частности, автор «Лили навсегда», фильма, благодаря которому мы открыли Оксану Акиньшину. Последние лет пять Мудиссон посвятил совсем уже кровавым экспериментам с киноформой, но пришел в чувство и снял «Мамонта», свой первый фильм с большим бюджетом и большими звездами, действие которого разворачивается в трех странах одновременно – в Нью-Йорке, в Таиланде и на Филиппинах. «Мамонта» принято сравнивать с «Вавилоном» Иньяритту, и не без оснований. Это история крупномасштабных чувств на фоне глобализации. За чувства отвечают Габриэль Гарсия Берналь и Мишель Уильямс, молодая американская звезда, ставшая известной после «Горбатой горы», где она сыграла измученную жену Хита Леджера. «Мамонт» показывается в Москве впервые! Ведущий вечера – кинокритик Андрей Плахов.

Стоимость посещения 300 р.
Программа клуба на ДЕКАБРЬ на сайте: http://www.cvetnochi.ru/program/calendar

Клуб-ресторан «ЦВЕТ НОЧИ»
Заказывайте, пожалуйста, места заранее: +7(915) 250-4912, +7(495) 691-1881
Адрес: Большой Козихинский пер., 12/2 (м. Пушкинская)
www.cvetnochi.ru





ЛЯЛЬКИ[1]

Новая работа Муратовой обладает завораживающим любого внимательного исследователя качеством двойственности, в той или иной мере присущим всем ее фильмам последних лет. Драматургия «Мелодии для шарманки» сочетает простоту и даже дидактичность основного повествования с многочисленными жестами отстранения, запечатленными в параллельных микросюжетах, визуальная сторона избыточна композиционно и одновременно зиждется на прозрачных, внятных образах.

< >

Алена (Лена Костюк) и Никита (Роман Бурлака) после смерти матери в канун Рождества отправляются на поиски своих отцов. Неоднократно отверженные и ограбленные, замерзшие и изголодавшиеся, обретающие и теряющие шансы на спасение, они проходят все уровни яркого и неприветливого городского хаоса, от вокзала через казино, аукционный дом и подъезды до супермаркета, чтобы в конце концов утратить друг друга: Алену задерживают за воровство хлеба, Никита замерзает на чердаке перестраиваемого дома.

При внешнем сходстве с меланхолическими рождественскими историями Андерсеневского толка (Олег Табаков, очень адекватно играющий роль доброго барина, говорит по телефону сердобольной, но безнадежно опоздавшей фее Ренаты Литвиновой о Никите как о мальчике из святочных рассказов «Андерсена, Диккенса, Теккерея»[2]), в «Мелодии…» традиционное повествование последовательно усложняется. Камера Владимира Панкова чаще следит не за блужданиями детей, а за тем, что они видят; Алена и Никита по преимуществу остаются пассивными наблюдателями или объектами происходящего; многие персонажи появляются лишь затем, чтобы провозгласить ту или иную сентенцию, иногда даже в стихах; в начале (вокзал) и в конце (супермаркет) действие практически останавливается или крайне замедляется.

Очевидно, чтобы понять этот фильм, следует сосредоточиться на пространстве его главных героев.

Начнем издалека: с речи. Среди прочих составляющих в полифонии «Мелодии для шарманки» одной из интереснейших является небывалый для Муратовой объем украинского языка. Поначалу Алена и Никита наблюдают прямо в электричке шествие ряженых с восьмиконечной звездой (важнейшая встреча, о ней чуть ниже) и пением одной из самых популярных рождественских песен-колядок «Добрий вечір». Потом, на вокзале, безымянная бродяжка (Нина Русланова), столь же ненужная и гонимая, как Алена с Никитой, разражается длинным монологом: «Наш Віфлеєм повен убогих, обідраних, босих! Де волхви? Золото понесли до багатих…». Бригадир строителей, нашедших тело Никиты, перед тем подробно жалуется на хозяина, не дававшего отпуск ни на Рождество, ни на Новый год, да еще и зажавшего зарплату за два месяца – причем рассказ от своего лица ведет на украинском, а все реплики закадрового скряги подает высоким противным голосом на русском – очевидная цитата из билингвальных анекдотов, построенных на столкновении национальных стереотипов. Наконец, после страшной находки на чердаке, финальные титры сопровождает не менее знаменитая песня-щедривка рождественского репертуара «Ластівочка».

Экстерриториальность таланта Муратовой почитается как чуть ли не основное свойство ее режиссуры. Что до языка ее фильмов, то он все же во многом определяется местом съемок – Одессой, которой лингвистическая автономия положена, как и всякому портовому городу. Речь литературная, нормативная, или окрашенная акцентами, обсценизмами, отягощенная проповедью или бюрократическим изложением, простреливающая между разными стилями – но неизменно (южно)русская[3]. И вдруг – настоящая экспансия мовы в фильме режиссера с очень острым и точным слухом.

При более пристальном рассмотрении становится понятным, что рядом с носителями украинского действуют такие же русскоязычные, не отличающиеся ни социально, ни характеристически: витийствующий безумец в вязаной шапочке, наблюдающий за ограблением Алены и Никиты беспризорниками в железнодорожном ангаре, ветеран, рвущийся в зал повышенной комфортности словно на штурм Рейхстага, старуха Зоя на заснеженных ступенях вечернего города, очень любящая «яблоки, черешни, вишни, клубнику, виноград», и другие. Все это – песни на обочинах Вавилона, образованного смешением Одессы и – впервые – Киева, общее многоголосье тех самых убогих, что войдут когда-нибудь в обещанное Царство.

Есть, однако, еще один элемент украинского, который поможет нам понять устройство фильма.

Процессия в электричке является очень упрощенной версией того, что последние три столетия называлось вертепом. В нынешней Украине компании со звездой, в нехитро украшенных костюмах, с минимальным репертуаром колядок и щедривок, собираются в основном чтобы наколядовать – собрать - денег и продуктов для празднования (бродяга-Русланова жалуется, что ее «навіть у вертеп не пускають»;). В данном случае мы говорим о намного более сложном и давнем обычае.

Вертеп – и в том согласны наиболее авторитетные исследователи, как Иван Франко, Евгений Марковский, Александр Кысиль, - появился в Украине и Белоруссии не позднее XVIII века как часть народного, низового театра. Основной элемент – вертепный ящик – предназначался для показа кукольных представлений. В ящике были прорези для проволочных кукол. При довольно обширном репертуаре вертепная драма обязательно включала в себя два плана повествования – не отклоняющийся от библии сюжет рождения Христа с поклонениями пастухов и волхвов и полуимпровизированные сценки[4], в которых участвовали узнаваемые типажи: Цыган и Цыганка, Запорожец, Поляк, Москаль (Солдат), Еврей; основным антигероем представлений был Ирод, стремившийся извести новорожденного Христа, однако Смерть в конце концов забирала нечестивого царя. Всего в самом раннем из сохранившихся, Сокиринском вертепе, – 36 кукол. Иногда спектакли сопровождал хор, исполнявший кантики. Архитектура вертепа – и в том (а также в подвижности кукол) его уникальность, отличие от аналогов наподобие польской «шопки» - повторяла эту двойственность сакрального и земного. Мирская жизнь, в том числе все сцены с Иродом, разворачивалась в нижней части; Вифлеемская пещера находилась на верхнем этаже, и там показывали только каноничные сюжеты – поклонение пастухов, дары волхвов.

Строгой градации персонажей в небиблейской части не было. Маски вертепа в первую очередь социальны. При этом «часто куклы со сцены обращаются к зрителям с какой-либо речью, то ли рассказывая что-то о себе, то ли с вопросами. Во второй части пьесы появляются всякие «низкие» по тогдашней терминологии персоны, то есть крестьяне, казаки, а также представители разных национальностей» (пер. с укр.)[5]

И куклы, и театрализация действия, и злосчастия детей, и религиозные ритуалы, и социальное неравенство – давние, отработанные мотивы кинематографа Муратовой[6] – связываются вертепом в единое, продуманное целое. В «Мелодии…» ключевые элементы вертепного представления соблюдены: земная суета – нижний, социальный план; персонажи сменяются в череде трагикомических сценок, корреспондирующих более внешне, нежели драматургически; обилие действующих лиц также не противоречит парадигме вертепа, выводящего в первую очередь современных зрителю героев; нередки песни, монологи, проповеди; есть верхняя (буквально) часть, где на ложе упокоивается ребенок; также к нему приходят строители-«пастухи» и застывают в продолжительной мизансцене, своей подчеркнутой статичностью и позами участников напоминающей иконографию поклонения; есть даже стопроцентные персонажные совпадения: цыганки на вокзале (отказываются гадать Никите – «бедная твоя голова»;), нищие (одна из вертепных кукол – «Савочка-нищий»;), охранники супермаркета – гонители детей, выталкивающие Никиту на растерзание малолетних профессиональных попрошаек и арестовывающие Алену. Все это позволяет допустить, что процессия в начале фильма знаменует условную границу, переступив которую, Алена и Никита оказываются в некотором роде внутри вертепа, занимают пустовавшие места его протагонистов, приводят его в действие. При этом канонические сюжеты тут же заявляет поездной продавец святочных открыток: «волхвы и пастухи», «святое семейство», «бегство в Египет», «избиение младенцев воинами царя Ирода». Последнюю открытку и подбирает Никита, выбирая для себя историю – судьбу.

Заявив вертепную структуру, Муратова повергает ее деконструкции с такой же решимостью, как и линейный сюжет своей антисказки. Нижние границы кукольного дома слишком расширились. Вместо хора – коллективная афазия мобильных болтунов. Сакральная часть сокращена до стишков и неуместных проповедей. Есть «пастухи», только без слов почитания, а лишь с бранью на скаредного нанимателя да икотой от испуга на чердаке. От Марии остался недостижимый Успенский переулок, в котором должна состояться, но так и не происходит, долгожданная встреча – нет, не с матерью - с одним из отцов. Небеса пусты. Верхний уровень задействуется только в самом финале, где место живого младенца Христа занимает мертвый – по сути, убитый – малыш, также сын плотника. Ирод удален из кадра (в зрительный зал?), но избиение малых и беззащитных происходит. Бога нет, но приготовления к Рождеству продолжаются. То, что должно было стать началом истории, становится концом.

Пользуясь постмодернистскими приемами со всей их амбивалентностью, режиссер добивается совершенно традиционного, ригористически морального результата. Христианское пространство вневременно, симультанно: лежащий в вифлеемской пещере сейчас же и распят. Тот, кто коченеет на чердаке – столь же невинная жертва. Оба умерли за наши грехи: первый – став куклой выхолощенного культа[7], второй – уподобленный неживой, выброшенной кукле. В том также логика вертепа, каковой, по наблюдению Ольги Фрейденберг, в своем генезисе восходит к храмовому ящику, являвшегося копией и гробницы, и храма[8], в обоих случаях и покойник, и (кукла-)божество всегда размещались наверху и/или на специальном возвышении. Опрокидывая смысловую структуру вертепа, Муратова не «крадет Рождество» - просто показывает его иную сторону, разворачивает пафос празднества диаметрально противоположно. И – возвращает ему первоначальную трагичность.

Дмитрий Десятерик



[1] Ляльки [лялькы], укр. – куклы.

[2] Интересна локальная преемственность сюжета. В сценарии киевлянина Владимира Зуева «Мелодия для шарманки» Никита, замерзая на чердаке, видит целый бал в свою честь (эта сцена в фильме опущена). У одного из классиков украинской прозы ХІХ века Панаса Мирного есть рассказ «Морозенко» (1885 г.), в котором маленький мальчик, отправившись в новогоднюю ночь через лес в соседнее село колядовать к своему крестному отцу, замерзал в лесу – и перед смертью видел пляски лесных духов.

[3] Украинский язык далек от Одессы в силу разных причин, хотя все же непрямо формирует ее уникальный говор.

[4] «Она (вертепная пьеса - ДД) состояла из двух частей: первая была духовная, и там происходили все события Христового рождения, о которых рассказывается в евангелии. Во второй части, мирской, связанной с первой совершенно механически, перед зрителями проходили люди всяких наций – наши крестьяне, евреи, поляки, цыгане и другие… Эта часть пьесы наиболее изменялась в отдельных вариантах…» - Кисіль О. Український театр. - К., 1968. – С. 16. Пер. с укр.

[5] Там же, с. 23.

[6] Более подробно об этом (в частности, в главе «»Лейтмотивы»;) см.: Абдуллаева З. Кира Муратова: Искусство кино. – М.: Новое литературное обозрение, 2008.

[7] Уже в раннесредневековой Италии, в ритуалах, похожих на вертепный, «Иисуса часто называли куклой: «O Jesule, pupule parvule». – Иван Франко. Собрание сочинений в пятидесяти томах. Том 36. Литературно-критические произведения (1905-1906 гг.) (на украинском языке). – «К истории украинского вертепа XVIII в.» - К.: «Наукова думка». – 1982. – С. 186.

[8] … в осмыслении древних жилище, телега, храм, подмостки, ложе и стол выступают в одной роли – на них или в них помещается кукла «как божество-покойник-актер… Итак, жилище божества – это темная гробница со ступенями в небесную высоту… вертеп оказывается тем же миниатюрным театром и храмом…» - Фрейденберг О. М. Семантика архитектуры вертепного театра. Фрагменты доклада, прочитанного в Академии материальной культуры 20 мая 1926 года. – «Декоративное искусство СССР». – М., 1978. - №2.











Приглашаю тебя в Кино&Гостиную посмотреть кино.

16 декабря, в среду, в 20.00, в клубе Апшу: Воробей (Франко Дзеффирелли).
17 декабря, в четверг, в 19.30, в клубе Gogol': Весь этот джаз (All That Jazz).
17 декабря, в четверг, в 20.00, в клубе Гараж: Глухой пролёт (Майкл Даус).
19 декабря, в субботу, в 16.00, в Клубе Билингва: Слоеный торт (Дэниэл Крэйг).
20 декабря, в воскресенье, в 19.00, в Клубе Квартира 44: Плезантвиль (Гэри Росс).

Везде вход свободный.



24.41 КБ

....И вновь я пишу тебе. Теперь уже из до костей промерзшей Москвы, стыдливо присыпанной колючим снежком. К нам, неожиданно, со значительным опозданием, ворвалась зима и, увидев мокрую грязь повсюду, ударила крепким морозом, спрятав наспех заледенелую грязь под драной своей шалью. На дорогах неразберихи и многокилометровые пробки. Предпраздничная суета царит в головах людей, заставляющая их выходить на улицы, садиться в машины и оккупировать магазины; выплескивается наружу, порождает новую суету, массового масштаба. Толпы мыслей заколдованно маршируют по улицам, словно роящиеся змеи на звуки невидимой флейты. И ведь кто-то на ней играет, братец, кто-то да играет! Эх, мысли, мысли… Мысли, выдающие себя за людей. Мысли, считающие себя людьми.

        Быть может от того люди и не понимают друг друга, что мысли мешают им выйти за собственные пределы? С течением жизни создается образ – жалкая пародия, которому люди хотят подражать, соответствовать, быть. А потом, внезапно, образ подменяет собой все остальное, будто и не было вовсе, провозглашая себя единственно существующим и исконно верным. Но сколько мук проходит каждый в отдельности, пока такая подмена еще не совершена, пока в человеке еще теплится слабый огонек живой искренности?

        Многие могут сказать, что они всегда были искренни, особенно в своих заблуждениях. Не ведал, мол, что творил. Но ведь каждый чувствует внутренний протест против своего существа, каждый раз, когда делает вопреки воли его; слышит тоненький забитый голосок, пока он не стал громогласным провозвестником упущенного времени.

        Гораздо проще пошить образ свой по лекалам большинства адаптированных, успешных, не обязательно образованных и, впрочем, не умных, но смышленых, прознавших смысл игры. И я, знаешь ли, не имею ничего против такого рода адаптации, покуда образ не заменяет того, кем он создан. И эта память не дает мне жить простым подражательством, самозабвенно маршируя в ряд. Она влечет меня, рисует картины ускользающего детства, когда все имело незамутненную проницаемость, чистоту просвещаемости, какой-то особенный смысл. Пейзажи бескрайнего моря, горизонтом сливающегося в нераздельном единстве с небом. И толи море – это упавшее отражение бесконечности с небес, толи небо пенится волнами не упокоенных приливов, все приходящих и опять отступающих, чтобы накатиться вновь. Это картины родного дома. Дома не имеющего адресов и зданий. Ушедшего сейчас в туман, дома.

        Но я и не могу свернуть назад, не знающий обратной дороги. Все пути отступления отрезаны мной самим. И в тебе я вижу это, чувствую животным своим обонянием. У нас нет другого пути, как только бежать вперед без оглядки, чрез 33 несчастья и сквозь четыреста ударов, в поисках своего моря, вечно бушующего, неспокойного. Бежать, пока огонь искры еще горит, и мы не забыли себя самих в этом бесконечном беге. Потерянные мальчики в поисках утраченного дома...

23.79 КБ