Попогребский дал своей картине название, которое сразу режет ухо, вызывая неприятный дискомфорт – «Как я провел этим летом». И дискомфорт этот не покидает на всем протяжении просмотра.
Картина очень сделанная, фестивальная. Режиссер хорошо чувствует европейскую кинематографическую моду, важна, прежде всего, экзотика, фактура. Так возникает полярная метеостанция на Чукотке, такая ненужная в стране, где умерла наука. Зато оператору есть, где развернуться. В результате фильм получает божественной красоты изображение, оператор приз в Берлине, а режиссер возможность на пресс-конференции эффектно сравнить белого живого медведя с берлинским призом – медведем серебряным.
Самодовлеющая красота изображения не помогает картине обрести цельность и смысл, скорее наоборот, документально запечатленная реальность обнажает искусственность реальности игровой. При наличии интересного замысла и концепта фильм заваливается из-за драматургических проблем, неясности, мутности персонажей и мотивов из поступков, из-за стилевой неразберихи, режиссер вроде бы работает в поле артхауса, но очевидно стремится в мейнстрим, поэтому определяет картину как «полярный» триллер. Для триллера в фильме катастрофически мало напряжения, картина слишком вялая медленная. Первые полчаса экранного времени (четверть хронометража) не происходит вообще ничего. За это время все наличествующие в кинозале любители жанрового развлекательного кино уже уйдут. Мы не понимаем, кто эти герои, не понимаем, что они делают, потому что их скупые реплики – это какой-то специфический язык полярников-метеорологов.
Мейстрим жестко захватывает внимание зрителя, развлекает, но лишает его катарсиса. Подлинный артхаус, напротив, кажется тягучим, утомительным, но способен подарить это высокое эстетическое переживание. У Попогребского нет ни того, ни другого, он застревает на полпути от одного из основных направлений кино, к другому. В душе вместо катарсиса возникает какая-то досадная пустота, чувство, что тебя одурачили.
Самая большая проблема – это герои, а это главное в кино, уж простите за аксиому. Из-за своей неясности, ни тот, ни другой персонаж картины, не становится близким зрителю, не заставляет сопереживать. Центральный конфликт фильма – противостояние двух типов мировоззрения – постмодернистского городского (его олицетворяет стажер Павел в исполнении Григория Добрыгина) и более традиционного, в котором еще живут долг, ответственность и служение (в лице старшего полярника Гулыбина) – обозначается лишь на уровне концепта. Что происходит, почему стажер скрывает от опытного полярника, что у того погибла семья на большой земле, зачем опытный полярник бегает за стажером с винтовкой, зачем стажер травит полярника? Одни вопросы, ответов нет. Как и ответа на главный вопрос: пройдет ли городской «кидалт» проверку на прочность, если потребует суровая среда и обстоятельства? Драматургически рыхлое повествование оставляет зрителя самого гадать, что означает вся эта триллерообразная суета во второй части фильма . Получается, что у режиссера либо нет нравственной позиции, либо не хватает мастерства ее раскрыть, и он, так же как и его герой, лишь совершил экзотическое путешествие и написал кинематографическое сочинение на тему «Как я провел этим летом». Грамматическая ошибка становится смысловой.
Картина очень сделанная, фестивальная. Режиссер хорошо чувствует европейскую кинематографическую моду, важна, прежде всего, экзотика, фактура. Так возникает полярная метеостанция на Чукотке, такая ненужная в стране, где умерла наука. Зато оператору есть, где развернуться. В результате фильм получает божественной красоты изображение, оператор приз в Берлине, а режиссер возможность на пресс-конференции эффектно сравнить белого живого медведя с берлинским призом – медведем серебряным.
Самодовлеющая красота изображения не помогает картине обрести цельность и смысл, скорее наоборот, документально запечатленная реальность обнажает искусственность реальности игровой. При наличии интересного замысла и концепта фильм заваливается из-за драматургических проблем, неясности, мутности персонажей и мотивов из поступков, из-за стилевой неразберихи, режиссер вроде бы работает в поле артхауса, но очевидно стремится в мейнстрим, поэтому определяет картину как «полярный» триллер. Для триллера в фильме катастрофически мало напряжения, картина слишком вялая медленная. Первые полчаса экранного времени (четверть хронометража) не происходит вообще ничего. За это время все наличествующие в кинозале любители жанрового развлекательного кино уже уйдут. Мы не понимаем, кто эти герои, не понимаем, что они делают, потому что их скупые реплики – это какой-то специфический язык полярников-метеорологов.
Мейстрим жестко захватывает внимание зрителя, развлекает, но лишает его катарсиса. Подлинный артхаус, напротив, кажется тягучим, утомительным, но способен подарить это высокое эстетическое переживание. У Попогребского нет ни того, ни другого, он застревает на полпути от одного из основных направлений кино, к другому. В душе вместо катарсиса возникает какая-то досадная пустота, чувство, что тебя одурачили.
Самая большая проблема – это герои, а это главное в кино, уж простите за аксиому. Из-за своей неясности, ни тот, ни другой персонаж картины, не становится близким зрителю, не заставляет сопереживать. Центральный конфликт фильма – противостояние двух типов мировоззрения – постмодернистского городского (его олицетворяет стажер Павел в исполнении Григория Добрыгина) и более традиционного, в котором еще живут долг, ответственность и служение (в лице старшего полярника Гулыбина) – обозначается лишь на уровне концепта. Что происходит, почему стажер скрывает от опытного полярника, что у того погибла семья на большой земле, зачем опытный полярник бегает за стажером с винтовкой, зачем стажер травит полярника? Одни вопросы, ответов нет. Как и ответа на главный вопрос: пройдет ли городской «кидалт» проверку на прочность, если потребует суровая среда и обстоятельства? Драматургически рыхлое повествование оставляет зрителя самого гадать, что означает вся эта триллерообразная суета во второй части фильма . Получается, что у режиссера либо нет нравственной позиции, либо не хватает мастерства ее раскрыть, и он, так же как и его герой, лишь совершил экзотическое путешествие и написал кинематографическое сочинение на тему «Как я провел этим летом». Грамматическая ошибка становится смысловой.
поле для интерпретаций. И это многих заставило признать фильмы «псевдофилософскими», а то и вообще безыдейными, мол, режиссер сам не понимал что создавал. Но главное – это, как уже упоминалось, - шок. Шок массового зрителя, запустившего поток негативных рецензий. На фон Триера собралась толпа утонченных ценителей и просто любопытных, в гнездышке Гая Ричи же за время его карьеры вывелся особый тип поклонников остроумных черных комедий. Сходящие с ума от «Бешеных псов» и «Криминального чтива» пришли в кинотеатр в ожидании очередного боевика про гангстеров (ведь и плакаты говорили об этом), но получили, как выразился один рецензент, пулю в лоб. Философскую, психологическую, религиозную даже. Пулю артхауса. То же и у фон Триера, где половина зрителей разбежалась от вида искалеченных половых органов, а другая половина, досидев до конца, так и ничего не поняла. Эффект обманутого ожидания, шок, когнитивный диссонанс – зрителям просто не нравится когда над ними смеются.
Мощный, пронзительный, глубокий, насквозь трагический фильм. И очень красивый. (оператору надо дать самый кучерявый кинематографический приз за эту работу, - каждый кадр совершенен; прямо-таки отдельное произведение искусства). Кучерявый приз положен также композитору за дивной красоты музыку (я только единожды видела нечто подобное в нашем кинематографе – в «Трех сестрах» С.Соловьева, музыку к которому написал С.Курехин). 
