«Юг» Виктора Эрисе – картина, на мой взгляд, не имеющая ни одного изъяна, ни в одном из компонентов киноязыка. Изысканный, безукоризненно снятый, сдержанный и лаконичный шедевр о взрослении души, об опасности прикосновения к семейным тайнам, о грусти расставания с детством.
Такого кино теперь уж нет. Великие режиссеры один за другим покидают этот мир, улетая в надмирные выси, которыми грезили их картины.
Кино Эрисе – это не «кино не для всех», не артхаус, не андерграунд. Это большое авторское кино (кино Бергмана, Антониони, Брессона, Бунюэля), которого все меньше и меньше. Этот уникальный культурный слой с каждым годом истончается.
Эрисе подолгу молчит, и я боюсь, что он замолчал навсегда. В этом году ему исполнится 70. Последнюю большую картину El sol del membrillo (Солнце в листве айвового дерева) он снял восемнадцать (!) лет назад, едва не получив за нее Золотую пальмовую ветвь. Жюри тогда предпочло ему датчанина Билле Аугуста с «Благими намерениями».
Почему Эрисе молчит? Такие художники слишком серьезны и глубоки для мирового экрана, главный критерий которого – касса. В шумном мире они выбирают тишину.
Такого кино теперь уж нет. Великие режиссеры один за другим покидают этот мир, улетая в надмирные выси, которыми грезили их картины.
Кино Эрисе – это не «кино не для всех», не артхаус, не андерграунд. Это большое авторское кино (кино Бергмана, Антониони, Брессона, Бунюэля), которого все меньше и меньше. Этот уникальный культурный слой с каждым годом истончается.
Эрисе подолгу молчит, и я боюсь, что он замолчал навсегда. В этом году ему исполнится 70. Последнюю большую картину El sol del membrillo (Солнце в листве айвового дерева) он снял восемнадцать (!) лет назад, едва не получив за нее Золотую пальмовую ветвь. Жюри тогда предпочло ему датчанина Билле Аугуста с «Благими намерениями».
Почему Эрисе молчит? Такие художники слишком серьезны и глубоки для мирового экрана, главный критерий которого – касса. В шумном мире они выбирают тишину.