Оригинальное название: The Lovely Bones
Год выпуска: 2009
Режиссер: Питер Джексон
В ролях: Марк Уолберг, Рейчел Вайс, Сьюзен Сарандон, Стенли Туччи, Сирша Ронан
Переплавив все золото партии киноакадемиков в вожделенное кольцо Средиземья, Питер Джексон, вроде бы, утихомирился. И пока очередной Хоббит только наклевывается, впитанная с юных режиссерских лет склонность к расчлененке, криминалу, зверской массякре – охватила Джексона с новой силой. Ведь расчлененка и хоррор – они вроде американского гамбургера: попробовав раз, едят и сейчас. Страшные подробности надругательства над детскими тельцами, клюквенная кровь литрами и мертвячина вкупе с эктоплазмой – все должно было замешаться на столь благостной почве романа Элис Сиболд. Да и юная Сирша Ронан, запомнившаяся по «Искуплению» своей нечеловеческой наглостью угробить целое семейство, могла выгодно превратить новое творение Джексона в настоящий триллер, но зритель, ожидающий увидеть забавный кошмарик, или слегка мизантропическое надругательство над благопристойным бытом американских обывателей, или тем более доскональное следование букве романа, вряд ли удовлетворится.
Известные всем зрителям-читателям райские подробности загробного Мира героини Ронан уже с момента появления на экране поражают вторичностью. Еще терпимо, что трагически-потусторонний пейзаж напоминает благородные заставки студий Dream Works и Universal, но дальнейший компьютерострой райских гущ производит впечатление коллажа. Будто, прежде чем отобразиться на ЖК Джексона, сигнал компьютерного изображения проходил через модем Дарена Аранофски (Фонтан), общий студийный компьютер Терри Гиллиама и Тима Бёртона, завис на часок у Винсента Уорда (Куда приводят мечты) и, в конце концов, поймал вирус Орсона Уэллса, который как герпес неистребимо бродит в сети режиссеров уже сто лет и ни один антивирус с этим не справится. И как вы себе представляете сплавленную в фильм после такой компьютерной оргии картинку? Райские пейзажи настолько развращены, что, кажется, каждую пядь поимели патриархи американского кинематографа. Как продукт совокупления: рождение архангелов с внешностью азиаток, устойчиво напоминающих дочку-стюардессу Роби Уильямса из фильма о смежной профессии. Вот почему уже в который раз в потустороннем Мире ангелы обладают азиатским происхождением – есть в этом какая-то обидная Шпенглеру дискриминация.
Да и настораживает концепция киношного персонального рая Сьюзи – он больше похож на коммунальную хибару: убитых одним маньяком в одно место, остальных – куда-то в другое. Наверное, хороший рай: фанатские бои за футбольную команду в нем можно продолжать, не отвлекаясь на смерть – главное не взять с собой пары полицейских с дубинками. Но все же речь о небесах, а не «Москва-Товарная-Сортировочная». Конечно, цепляться за страницы не хорошо, но в книге все было логически проработано, и вместо детской комунны у каждого был персональный рай – вот для чего фигурирует пингвин, запертый в своем стеклянном шаре. Питер Джексон так и признается в интервью, что пытался не роман экранизировать, а перенести свои впечатления. Слукавил. Впечатления видимо не только от романа, но и постоянного зуда Уэллса из телевизора, пока Джексон этот роман силил. Утопленный еще в «Небесных созданиях» Орсон Уэллс всплывает в «Милых костях» и прямо расцветает розовым бутоном любимого фетиша Кейна в виде шарика со снегом. С самими бутонами роз в картине творится что-то невообразимое – будто Питер Джексон за возможность снимать в павильоне «Куда приводят мечты» согласился утилизировать до сих пор разгоняемые ветром по всем кулуарам голливудских студий лепестки Сэма Мендеса. А, возможно, религиозный ужас перед рейтингом R заставил Питера Джексона сменить акценты с кровавости романа на красные лепестки. Поэтому нам покажут с великой политкорректностью изнасилование и расчленение Сьюзи – а точнее не покажут, а сразу стыдливо оставят в сейфе. Вся откровенная расчлененка осталась в мешке – где тот былой хулиган и любитель мертвячинки Джексон? Фильму явно не хватает фирменного пиджеевского черного юмора: даже хотя бы просто костей.
Для глаз, не вкусивших роман, так и останется галлюциногенным бредняком даже название картины. И зачем эта фраза в конце: «Вот так мои милые кости породили новые связи»? Какие связи? С Орсоном Уэллсом, или единение киноанимационной братии в компьютерных пейзажах? Так или иначе, идея картины повисает в воздухе жирным знаком вопроса. В романе эти ненайденные кости стали причиной череды счастливых перемен в жизни героев – вот так они стали всем милы. А в кино? В фильме, похоже, кости оставили только ради книжной обложки.
Даже маньячные изуверства весьма престыженно показаны ПиДжеем. Почему только Сьюзи маньяк-бойскаут расчленяет, а тела остальных его жертв остаются в приличествующем виде – будто просто отравлены, а не как в книге: перенасилованы и избиты в кашу. Видимо, чтобы оградить киноакадемичную психику рыцарей Оскара, Джексон ограничился очень аккуратными телами, заботливо окутанными в листву, красиво раздуваемую компьютерным ветродуем. Создается впечатление, что маньяку ПиДжея не чужда наука бальзамирования и лишь одна Сьюзи оказалась разобрана на части, да и тут Джексон только стыдливо потопчется с камерой у страшного сейфа и уйдет – дескать демонстрирует мастерство спрятать труп и нагнать на зрителя туман саспенса, в котором потерялась даже отрезанная по плечо рука, что находит собака семейства Сэлмон.
От окоченения детской сказкой греет душу только обещание официального синопсиса о том, что в фильме маньяк так и останется безнаказанным. Но вот тут Джексон дотошно следует слогу книги и, страдая за справедливость, в конце создает что-то типа кармического наказания извращенцу-маньяку. Картина становится академично приправленной вселенской справедливостью и вкладом в гуманизм. Все это зрелище в яркой тональности детских леденцов слишком приторно и словно уже даже подсохло в десятке других режиссерских карманов – затасканная радость то ли для детей, не ставших взрослыми, то ли наоборот.
При бюджете в 65 миллионов долларов фильм под закат проката по самым кошерным странам Мира, не собрал еще и 40 миллионов (на прибалтов и страны третьего Мира рассчитывать не стоит). Оказывается, фильм про страшное безнаказанное убийство, сохранивший честь под рейтингом PG-13, не очень-то интересен аудитории. Может Питеру Джексону переквалифицироваться на детское кино, потому как его постановка «Милых костей» напоминает детскую разукрашку: все, что могло пригрозить рейтингом R, трудолюбиво выскребли и выкинули. «Небесные создания», если вы их досмотрите до конца, это просто апофеоз жестокости и трэша. Чего больше в последнем фильме: детского утренника на небесах, веселеньких эпизодов с гламурной бабулей-алкоголичкой Сарандон, или грозных ракурсов маньяка? Вот образ последнего – единственное, за что хочется сказать ПиДжею спасибо. Супер-крупные планы пальца ковыряющего фишки с браслета убитой, ракурсы под странным ненормальным углом, подробности домашней мастерской и гнетущая атмосфера дома маньяка-одиночки – все это убедительно. Образ маньяка в исполнении Стенли Туччи вышел на славу – ему бы Оскар. Все остальные у Джексона как всегда – типичные застенчивые олухи. Даже не слишком выразительный Уолберг получился у ПиДжея до трогательного ранимым и впечатлительным отцом.
Спасает фильм-раскраску и монтаж: когда Джексону удается лихо сталкивать бутылки с небесами, носы с дверями и розы с облаками. Оттого фильм смотрится бодро и летит как смазанный конек по льду, не тревожа зрителя хронометражем – самым коротким, стоит заметить, после цирка с обручами и обезьянками.
Из жестокого есть только вкусный эпизод, когда Сьюзи оказывается в белой комнате с элементами ванны маньяка, перемазанной ее собственной кровью. Хирургической белизны пространство, пар, поглощающий всю реальность – смотрится как камера-обскура, а ведь обычно такие самые мрачные ужасы снимаются в осточертевшем полусумраке. Здесь же все наоборот: белое пространство становится предельной точкой ужасного. Белоснежная стерильность, лишенная невинности щедрыми мазками крови и грязи, создает незабываемый образ детоубийства в кино. Если бы ПиДжею на таких тонких приемах удалось выстроить весь фильм – получилось бы мощное творение, но не получилось. Эффекты образов перебивает чрезмерная восхищенность фантазиями в духе ядерного фэнтази.
Впрочем, в конце режиссеру удается еще один ударный момент, когда маньяк будет тяжело перекатывать сейф с расчлененным телом внутри: с глухими ударами о землю, будто вбивая по гвоздю в гроб. Однако эффект этого эпизода наглухо перебивается монтажным соединением с детским утренником на небесах – последний гвоздь в крышку гроба всего фильма, потому что в этот момент включается известная любому киноману Song To The Siren из «Шоссе в никуда», где у дедушки Линча эта незабываемая вещь аккомпонимировала эпизоду сногсшибательного секса с инфернальной блондинкой. ПиДжей как бы не только автора романа, но и Линча поправил: истинный рай это не какое-то валяние на песке в мрачном сюрре, а детские салочки на небесах. А история про истинный рай – это не полицейское расследование с кусками рук в пластиковых пакетах, а радужная палитра Бон-Пари.
ЛОНОРЕЙТИНГ:
Образность: 2\5
Реализация сверхзадачи, идеи: 0\5
Художественный посыл
Социальный: +
Экуменистический: -
Гуманистический: +
Психоаналитический: -
Философский: -
Новаторский: -
Оригинальность: 2\5
Использование киновыразительных средств
Операторская работа: +
Монтаж: +
Работа художника: +
Музыка: -
Цветовое решение: +
Световое решение: +
Актерская игра: +
Рецензия Екатерины Лоно