Оригинальное название: Cheri
Год выпуска: 2009
Режиссер: Стивен Фрирз
В ролях: Мишель Пфайффер, Кэти Бейтс, Руперт Френд, Фелисити Джонс
«О Шери!
Он нанизывал куртизанок, как жемчуг…»
Новая картина Стивена Фрирза сразу же начинается рассуждением режиссера о проститутках всех мастей. Прямо в титрах крупной нарезкой зазывают нас бесстыдницы из газет и журналов, демонстрируя свои высокооплачиваемые прелести. О таких проститутках-крупногабаритчицах и пойдет гладкий сказ. Нас знакомят с самой могущественной шлюхой - Шарлоткой – эта крупная фигура Мира проституции славилась врожденной способностью вытягивать из клиентов огромные суммы денег. Есть в этом что-то вампирическое, потому что только с помощью откачки крови и денег половым путем можно объяснить, почему эта прелестница раздулась как майский энцефалитный клещ, высосавший с зимовки всю кровь лесных зверушек. В бытность своей молодости Шарлотта промышляла балериной – видимо по сносу сцены, ибо габариты, когда грудь сразу продолжает лицо, не выдержат ни одни подмостки. И главная пикантная изюминка: в свое время эта масштабница соперничала с главной героиней - Ни-Ни, чей нагло зафаташопленный портрет ангажемируется как стойкой куртизанки со стажем. Впрочем, стойкость при 20-летней разнице в возрасте не поможет. Как подруги могли куртизанить на одном поприще, когда соперница Шарлотта годится Ни-Ни в матери: у Мишель Пфайфер просто еще не отросло поприще, когда Шарлотта уже беременела! Из подобных ляпов и состоит весь сомнительный памфлет Фрирза.
Главный герой Чери – проблема и корень всех дуростных несчастий влюбленной Ни-Ни. Он должен бы быть никак не меньше сверхчеловеком, так раздув свою матку-Шарлотту. Но тщедушочный Чери больше напоминает гота-гопника, припудренного кокаином и взирающего взглядом, грезящим о могильном холоде. По наследству передавшаяся вампирическая тяга окутывает его ореолом душегубства. Как и маман Чери высасывает все финансовые и эротические соки. Этот бледный юный засранец станет эпохальным закатом и предметом терзаний крупной мировой карьеристки панельного поприща – великой Ни-Ни, чьи страсти на протяжении всего действа сценария будет отпевать из-за кадру сам Стивен Фрирз, бесщадно и резко вклиниваясь с молебном в самые неподходящие сцены – иногда возникает ощущение, что он пытается дальше рассказывать историю английского кино.
Выбор Мишель Пфайфер на роль круто поднявшейся шлюхи века иного выглядит несколько извращенно – словно Фрирз перепутал эпохи: Твигги была в 70-е годы XX века. Все-таки в начале столетия нужно было чем-то куртизанить клиента. Было бы занимательно, если б режиссер поставил эту открытку с иронией, но вся несуразность именно в его серьезности и даже заупокойной ноте о Первой Мировой. Для портрета эпохи слишком мало подробностей и образов, если, конечно не принимать за главные образы эпохи крой стремительно меняющихся платьев мадмуазель Ни-Ни. Создается впечатление, что режиссер был озабочен снять 51-летнюю Мишель Пфайфер в различных интерьерах, костюмах и позах приглянувшейся эпохи, а все остальное для связки сцен, потому как отношений крутой куртизанки с мужчинами мы не увидим, и талант обчищать карманы сексоугодников Пфайфер не продемонстрирует. Единственный соблазненный Ни-Ни это бледный загубленный Чери и мужик с гантелей, появившийся минут на пять, демонстративно попинать песок на пляже, пока Фрирз высокохудожественно сочетает цвет морской волны с голубым подолом платья Ни-Ни.
Режиссер, в прошлом отличавшийся умелой рукой вытаскивать из героев, эпохи, в конце концов, общественных устоев - хоть какую-то оригинальную мысль, как это было в «Королеве», «Герое» и тех самых кардинальных для его творчества «Опасных связях», на сей раз погряз в поверхностности. Объяснить что слепило роман бледнолицего гота-одиночки и куртизанки-индивидуалки можно только через подспудное желание попробовать экзотичный секс. Как признается сама Ни-Ни: «Для меня трахаться с ним – это что-то очень извращенное. Типа негра, или азиата». Грязный прелестник Фрирз создает какой-то бородатый анекдот, показывая нам, как процветают увлечения всевозможными детскими прелестями: так в фильме есть даже бабка-баян, присосавшаяся слюняво ко внученку лет 12-ти. Получается фильм о том, как прекрасно принимать позы из Камасутры в песочнице с разными группами детсада и насколько вообще неутомимо можно застрадать по детине, будучи холодной и перевидавшей все виды ролевых игр мужеуслужницей.
Прилихорадило Чери и Ни-Ни странным образом: от воспоминаний о детских прозвищах – именно на этих восторгах об орально-анальном пубертате укрепляется союз двух одиночек. В чем режиссерская мысль? После этого Фрирз как молитву провозглашает, что герои на 6 лет залегли в кровать, зарылись в простыни. На какой почве они так долго не могли оторваться друг от друга – нам не показывают. Самым убедительным выглядит разве что предлог снова поиграть в маму и папу, как в далеком детстве. Или все те же игры младшего возраста про «покажи свою пи-пи, а я покажу мою». Сам Чери оказывается педо-образным любителем потаскать у своей любовницы бусики и покрутиться с ними у зеркала – быть может в генах играет балетная кровь матушки. Чери как бы не прочь и пачку нацепить. На сем страстный образ бледного любовника выдыхается. Впрочем, образ был так вял, что даже народный герой вампир Лестат, будучи погорельцем и сожран крокодилами, смотрится сексуально аппетитнее.
Но мальчик растет и хочет сыграть в реальных папу и маму. И не с куртизанкой Ни-Ни, а с юной непокоренной Плевой. Да еще и за большое денежное вознаграждение! По этой упругой высокобюджетной причине и разражается надуманная и очень липко-сопливая трагедия между Чери и Ни-Ни. Действо толкает что-то типа фотосесии образов куртуазной эпохи, в лице Ни-Ни страдающей по кокаиновой пудре Чери и его глазам под странным ник-неймом «форель». Своего возлюбленного Ни-Ни вспоминает в запущенном полисаднике шаркающим дистрофичной походкой – эти роковые образы бросают ее в истерию. Чери же, даже почти на четвертом десятке, все еще напоминает малолетнюю страшненькую дочурку с его манией к женским погремушкам, подведенными губками и постоянным желанием охалявиться за счет куртизанки. Вот такими жидкими страстями скреплен роман Коллета в экранной версии от Фрирза, который пытался пропихнуть сей сопливый бутерброд как очередной опус по волнам памяти об «опасных связях».
Остается только гадать, где Фрирз достал эту сомнительную оперетку, все действие которой проходит в будуарах за чаепитием среди эффектных декораций, где даже крупную куртизанку-Шарлотку можно перепутать с трельяжем или пухлым модерновым диванчиком. Видимо, постановка – отчаянная попытка повторить успех былого. Понятно, что Фрирз потеет и часто дышит, вспоминая свои эпохальные «Опасные Связи», но пытаться выехать спустя 20 лет на той же кобыле… хотя старый конь борозды не испортит, но и борозда может лопнуть. Что мы и наблюдаем на протяжении полутора часов.
ЛОНОРЕЙТИНГ:
Образность: 0\5
Реализация сверхзадачи, идеи: 0\5
Художественный посыл
Социальный: -
Экуменистический: -
Гуманистический: -
Психоаналитический: -
Философский: -
Новаторский: -
Оригинальность: 0\5
Использование киновыразительных средств
Операторская работа: -
Монтаж: -
Работа художника: +
Музыка: -
Цветовое решение: -
Световое решение: -
Актерская игра: -
Рецензия Екатерины Лоно