Список русских режиссёров, снявших по-настоящему страшное кино о «неизвестной России», пополнился именем Кирилла Серебренникова.

Многие зрители негативно относятся к подобным лентам. О фильме «4» мне довелось услышать: «Пусть он это Путину покажет!» О «Юрьеве дне»: «Если кому-то не хватает ТАКОГО видения мира - пусть купит 3-4 бутылки водки, по 40-50 руб., найдёт ближайшую стройплощадку и выпьет со строителями». Мне же кажется, что выход таких картин вполне оправдан в современной русской действительности. Эти фильмы – долетающее до нас дыхание огромной страны, которая не заканчивается благополучными мегаполисами, но начинается за их пределами.

Серебренников, кстати, вовсе и не пытается претендовать на то, что он снял кино о провинциальной России. Он честно признаётся, что снял фильм «о своём страхе перед провинциальной Россией».

«Юрьев день» - высокохудожественное произведение, полное символов, смысла, аллюзий, цитат. За окном автомобиля мелькает среднерусский серебряный зимний пейзаж, величественная музыка сменяется тревожной. Машину ведёт Люба – всемирно известная оперная певица, на много лет уезжающая заграницу. Она едет на прощание с «малой родиной». Сразу же на первый план выступает сын Любы Андрей – неприятный двадцатилетний юноша, судя по всему, ещё не до конца переживший переходный возраст. Он на каждом шагу пытается самоутвердиться и спорит с Любой по всякому поводу. Именно по его настоянию она меняет музыку в машине. Андрей – из той молодёжи, которую принято называть uprooted, «лишёнными корней». Люба, очевидно, понимала, что просмотрела сына, и затеяла поездку в свой родной, пропитанный «русскостью», город, по-видимому, в надежде хоть что-то поправить. Но сын открыто ей говорит, что эта поездка «ему не нужна», его нисколько не интересуют ни место, где стоял дом прадеда, ни название речки, на которой стоит город, ни экскурсия в Кремль, ни запах капусты, жарящейся на комбижире. Будь его воля, он бы, «как французы», построил вокруг города кемпинги и жил на доходы от них.

Так режиссёр с самого начала вводит главную тему фильма – тему России, её народа, её прошлого и будущего, и как ни парадоксально прозвучит, тему роли женщин в народной судьбе.

Очень приятно видеть, как фильм тонко перекликается с художественной литературой: мальчик с первых же кадров кажется отмеченным для исчезновения, как многие герои Чарльза Диккенса отмечены для смерти. Даже не зная фабулы, ждёшь, что Андрей вот-вот пропадёт. Как только он выходит в Юрьеве из машины, он едва не исчезает в облаках белого тумана, настолько плотного, что кроме этого тумана и размытой фигуры Андрея больше не видно ничего вокруг. Эта мгла и внезапно возникающая из неё старуха, с бледными, как смерть, и застывшими, точно маска, чертами лица, и волосами, выкрашенными в ядовито-рыжий цвет – выглядят прямой цитатой из фильмов по мотивам книг Стивена Кинга. Чуть позже, в магазине, куда Люба привела его, чтобы купить ему обувь (Андрей приехал в Юрьев в разных ботинках), он говорит, что в каждой поездке самое главное - look и выбирает резиновые сапоги и ватник, и это ещё больше наталкивает на мысль, что он вот-вот сольётся с народом. Позже, на колокольне, когда Люба делает последнюю попытку упросить сына подышать родным воздухом, Андрей неожиданно отвечает: «Ну хорошо, попробую в нём растворится».

И тут внимательный зритель замечает в парне перемену. В те несколько минут, что он ещё остаётся на экране, Андрей совершенно по-другому – ласково – разговаривает с матерью, заинтересовывается экспозицией «Багратион и его время», причём слова: «Бог рати он» произносит даже как-то мечтательно. То есть метафорически он действительно слился с народом, растворился в нём, для того чтобы тут же буквально раствориться в русском воздухе.

И после того, как исчезает Андрей, начинается главное, для чего, как мне кажется, создавалась картина: фильм «Юрьев день» - послание для русских женщин. Люба остаётся в Юрьеве и начинает самостоятельно искать сына. Часто приходится слышать упрёки в адрес сценаристов: мол, в фильме присутствует сюжетная натяжка, никакая потеря телефона не помешала бы Любе выбраться из Юрьева, и её, и её сына сразу стали бы разыскивать на федеральном уровне. Но Люба и не стремилась выбираться. Она чувствовала, что в Юрьеве её что-то ожидает. Это видно по многим признакам. Так, она пьёт ледяную воду из колонки. Из этого можно сделать вывод, что свою карьеру оперной певицы она считает законченной.

В поисках Андрюши Люба постоянно находит в разных людях его черты, вплоть до самых невероятных совпадений. На вопрос: «Вы не видели здесь мальчика в резиновых сапогах?» - продавщица в рюмочной ей отвечает: «У нас все мальчики в резиновых сапогах!» На берегу реки находят труп – и по одежде Люба сперва принимает его за Андрюшу. В монастыре появляется новый послушник по имени Андрей Васильчиков, и издалека Люба тоже принимает его за Андрюшу. Позже, когда она уже поняла свою ошибку, выясняется, что Васильчиков пришёл в монастырь в разных ботинках, причём в тот момент, когда батюшка рассказывает Любе об этом, в комнате загорается свет.

А потом… потом оказывается, что в больнице для зеков-туберкулёзников появляется новый пациент: Андрей Васильков, и Люба вспоминает, что у её Андрюши в детстве подозревали туберкулёз, а после того как видит, что «это не он совсем», Васильков вдруг произносит ту же самую фразу, что и Андрей в начале фильма: «Я отношусь к тем 5% людей, которые машину водить вообще не могут».

С Васильковым связана центральная сцена фильма. Люба устраивается в больницу уборщицей и начинает опекать зэков: ухаживать за ними, подкармливать их. Когда они ранят ножом Василькова «за борзость», она отмывает его, голого, от крови, а он шепчет: «Мама, мама…»

Этот эпизод несёт, как мне кажется, один из главных посылов фильма, идею, которую русские люди раньше очень хорошо помнили в трудные минуты, и которую теперь необходимо вспомнить, пока ещё не поздно. Мы, маленькие частички огромного русского народа, существуем не отдельно друг от друга, мы в кровном родстве, все мы друг другу – сёстры и братья, родители и дети. Каждую минуту нашей жизни по отношению к каждому из нас мы должны вести себя так, как если бы мы были в кровном родстве.

С этой идеей «Юрьев день» обращается непосредственно к женщинам: каждый мужчина – отец, брат и сын, каждая женщина – сестра.

Полное слияние со своими сёстрами оказывается для Любы важнее карьеры оперной певицы: она навсегда остаётся в родном Юрьеве, красит волосы в рыжий цвет, поёт в церковном хоре…