"Можно и картину смотреть как узор, не разбирать что на ней", - эта фраза из фильма "Анна Карамазофф", пожалуй, его лучшее объяснение.Нет, конечно, хрупкий, словно невесомый, каркас сюжета в фильме присутствует. Некая дама (Жанна Моро) в элегантной шляпке с вуалью, из-под которой видны четко очерченные скуламы, полуприкрытые веки и резкий рисунком накрашенных губ, возвращается в Ленинград в 1949 году, после лагеря. Сойдя с поезда, она обнаруживает разорванную в бессмысленные клочья и развеянную осенним ветром реальность. В ее квартире обитают узбекские женщины с детьми в сложных восточных нарядах, разводят огонь. Она идет в дом матери - ее нет, она умерла, от нее остался лишь сгоревший комод и нелепая опись наследства на помятом клочке бумаге: "Две наволочки, портьера, скатерть"... Далее сюжет начинает распадаться на призрачные фрагменты, все больше и больше становится похожей на сон. Девочка, мальчик, полупустой кинотеатр, могильная плита, осенние листья, гроздь винограда. Убийство.Графичность изображений складывается в тонкий узор, за которым жизнь уже не видна, а только просвечивается сквозь него.Распад реальности, вплоть до финальных кадров, то галантно сопровождает героиню, то безжалостно преследует ее, - но и в том, и в другом случае вплетает ее в свой причудливой узор, в свою игру света и тени, в свою сиюминутно создаваемую прекрасную картину, которая одним легким поворотом, как в калейдоскопе, превращается в другую, не менее красивую, но такую же случайную.Так о чем же фильм, спросите вы? Возможно, о мире снов, который оплетает реальную жизнь. Возможно, о том, что отображенная на экране картина жизни прекраснее и - значит - важнее самой жизни... Или о том, что метод важнее содержания. А, возможно, фильм о том, что "самого главного вблизи не увидать":- ...жизнь, встречи, потери, новая любовь — очень хитрый узор, не видно центра оси. - А где она?- Со звезд видно. Только со звезд...
