Голубая мечта
Так уж сложилось, что авторам, в том или ином виде затрагивающим тему борьбы меньшинства с большинством, зачастую бывает трудно преодолеть соблазн придать своему творению гордый ореол «нишевости». Эта солидная характеристика не только гарантирует признание в тех самых «узких кругах», но также позволяет с лёгкостью избежать циничных рассуждений о «целевой аудитории». В самом деле, кому, как не евреям, помнить о Холокосте? Кто испытал на себе тяжесть эксплуатации сильнее афроамериканцев? И разве гомосексуалисты всего мира не поднимают радужный флаг в память о своём павшем герое - Харви Милке?
Для решившего заговорить о судьбе униженных и оскорблённых такой путь будет и лёгок, и приятен: неважно, сколь удачной выйдет попытка, - изгои общества оценят любое проявление внимания. Впрочем, настоящему Харви Милку хватило решимости выйти за пределы уютного кружка «своих», так что Гасу Ван Сенту, задумавшему снять про него кино, волей-неволей пришлось поступить так же.
Несмотря на вездесущих целующихся содомитов и нагло сверкающую задницу Джеймса Франко, несмотря на до неприличия пафосные речи в исполнении Шона Пенна и почти нескрываемую карикатурность его консервативных визави, «Харви Милк» получился фильмом отнюдь не о геях с их бесконечной борьбой за сексуальную справедливость. Честно говоря, даже сам легендарный активист из Сан-Франциско, чью биографию Ван Сент излагает добросовестно и аккуратно, оказался почти полностью растворённым в сладкой смеси из вечных символов, идеалов и иллюзий, которые он олицетворял, провозглашал и порождал.
Действительно, на протяжении двух часов мы наблюдаем за превращением тривиального клерка-гомосексуалиста в американского Ганди: смелого, решительного, жертвенного, доброго, великодушного... Однако такой искренней сентиментальностью пронизывается этот иконический образ, столь трогательной прямотой дышат банальные конфликты и стереотипные драмы, разворачивающиеся на наших глазах, что картине удаётся преобразиться и пробудить к жизни те самые отдалённые уголки разума, где ещё живёт вера во всеобщее счастье и мир во всём мире. К счастью, откровенность не переходит в огульность, а наивность — в китч (как это часто бывает у Ван Сента).
Широтой души и чистотой помыслов, а не правозащитной демагогией, завоевал мечтатель Харви Милк признание своих сограждан; и, пожалуй, лучшего манифеста для своей утопии он бы не пожелал.