Счастье (Happiness)

Режиссер: Тодд Солондз, 1998.
Обзор из серии "100 фильмов — выбор Андрея Фоменко" для ART1.ru


Рисунок Дэниэла Клоуза для рекламного плаката фильма «Счастье».

Говорят, что каждого из нас отделяет от любого другого жителя земли цепь, состоящая в среднем из пяти звеньев – пяти человек.
Есть чему изумиться. Оказывается, дистанция между нами гораздо короче, чем думалось. Пять человек – это все равно что пять шагов. Выходит, бескрайняя и необозримая даль, разделяющая людей – иллюзия, а правда состоит в том, что абориген Австралии или английская королева стоят в пяти шагах от меня.


Это оптимистическая статистика: чтобы быть услышанным с расстояния пяти шагов, не нужно даже повышать голоса. Можно обо всем договориться, все объяснить и понять. Всеобщее братство народов опирается на точные цифры.
Однако цифры – обманчивы. Их точность способна ввести в заблуждение. Стоит слегка задуматься над приведенной здесь истиной, как хочется оспорить ее. Нет, это близость – иллюзия. Правда же состоит в том, что между тобой и людьми, с которыми ты едешь в одном вагоне, или живешь в одном доме, или сидишь в одном офисе, простирается бескрайняя и необозримая даль. Информация преодолевает это расстояние без всякого труда. Но информация – это еще не все. Можно сообщить о своем существовании хоть австралийскому аборигену, но невозможно заставить другого разделить твое желание. Можно годами идти по этой пустыне и за все это время не встретить ни единой живой души.
Фильм Солондза – об этом: о фактической, измеримой в точных цифрах близи, и неизмеримой, но тем не менее реальной дали.


Лара Флинн Бойл, Джейн Адамс, Луиза Лэссер, Синтия Стивенсон в фильме «Счастье».

«Счастье» – довольно многонаселенный фильм, но все его жители образуют относительно узкий круг. Расстояние между ними – не более одного человека.
Ситуация почти экспериментальная. В качестве узловых звеньев, связывающих между других персонажей, выступают три родных сестры. Младшую (Джейн Адамс) считают неудачницей: работает в телефонной компании, личная жизнь не клеится. Средняя (Лара Флинн Бойл) – модная писательница, не замужем, личная жизнь бьет ключом. Старшая (Синтия Стивенсон) – домохозяйка; муж – психотерапевт; загородный дом, сын-школьник. Все три несчастны, но каждая – по-своему. Кто явно, в глазах других. А кто тайно – даже от себя самой.
Кроме этих трех женщин в фильме есть и другие герои, все они интересуют Солондза и, соответственно, нас. И всех терзают неутоленные желания.
Пожилой отец сестер (Бен Газзара) решает вдруг расстаться с их матерью (Луиза Лэссер) и жить отдельно. Стоит ему это сделать, как находится желающая подобрать старика.
Застенчивый клерк (Филипп Сеймур Хоффман), живущий по соседству с писательницей, предается фантазиям на тему бурного секса с соседкой, в то время как его самого преследует другая обитательница того же дома – тучная латиноамериканка (Кэмрин Манхейм), столь же нелепое создание, как он сам. Никто не знает, что в холодильнике у нее лежит расчлененный труп портье.
Симпатичному психоаналитику (Дилан Бейкер) – внимательному отцу, с которым можно откровенно обсуждать любые проблемы, – снятся сны, где он с удовольствием расстреливает прохожих из автомата. А наяву он испытывает далеко не отеческие чувства к друзьям и однокашникам сына.
Это – стартовая ситуация. Далее все приходит в движение. Нормальный мир начинает трещать по всем швам, а из прорех лезет наружу экзотическая подкладка – желания, фантазии, фобии и мании.


Филипп Сеймур Хоффман и Лара Флинн Бойл в фильме «Счастье»

Пристойный фасад, скрывающий за собой одиночество, опустошенность, неблагополучие и отчуждение, – традиционная тема американской литературы, тема Чивера и Апдайка. Солондз только усиливает контраст между ними, лишая его всякого социального содержания (а стало быть, надежд на его устранение в более светлом будущем), и придает изнанке подчеркнуто гротескный характер. В качестве подзаголовка к фильму можно было бы использовать название одной из книг Фрейда – «Психопатология обыденной жизни». И источник этой психопатологии вроде бы полностью соответствует психоаналитическому канону.
Сексуальность по Солондзу – что-то вроде проклятия, обрекающего человека на вечный дискомфорт, неутолимую потребность в другом и, в итоге, на одиночество. Она притягивает людей друг к другу и в то же время отталкивает. Побуждает сократить дистанцию до предела, но тем самым ее только увеличивает.
Мальчик, которому никак не удается эякулировать, еще не знает, какие тучи сгущаются над его головой, в какую невеселую и хлопотную историю он незаметным для себя образом ввязывается. И наоборот: старик, не только не страдающий от одиночества – напротив, возжелавший его, тоже не в силах выбраться из пут, которые он сам же плел на протяжении своей жизни.
В свете этих наблюдений известный платоновский миф о происхождении Эроса нуждается в уточнении. Шутки ради, боги не просто разделили людей пополам, обрекши на попытки восстановить утраченную полноту и обрести счастье, но еще и деформировали половины, так что поверхности срезов перестали совпадать. В результате мы приобрели то, что именуется неповторимостью, уникальностью и индивидуальностью. Но это индивидуальность травмы: у одного нет руки, у другого ноги, третий косит на один глаз, а четвертый страдает водобоязнью. Эрос в данном случае – лишь метафора принципиальной неполноты и ущербности человеческого бытия.
Об этой серьезной теме Солондз говорит без надрыва и отчаяния, а со смехом. Ведь шутка, которую сыграли с людьми легкомысленные античные боги, – пусть и злая, но довольно забавная.

«Счастье» на rutracker.org