Он не был первым ребёнком в семье, зато был последним работником на родовой скотобойне, внося сверхскромный вклад в семейное дело, когда, уже, будучи совсем зрелым для брака, получил от подруги признание, что скоро сможет оказаться в роли отца ребёнка, а следом был сражён другим известием, с которым к нему явился загадочный молодой человек.
Все по-разному «шалят» по молодости. Кто-то обирает дураков, кто-то подворовывает в супермаркетах. Дэвид Возняк промышлял, торгуя собственным семенем, которое ушлые медики щедро раздавали для изготовления сотен пробирочных детей, спустя годы разом вспомнивших о своём биологическом папаше, потребовав от него, если не объяснений, то хотя бы условного рандеву.
Мгновенный испуг, сменяющийся любопытством. Пятьсот тридцать три потомка и полтораста из них хотят представиться и поговорить. Торжествующее любопытство, заставляет открыть конверт с письмами, чтобы начать знакомиться, узнавая, во что вылились грехи молодости, став поколением из взрослых людей.
Взяв ребят под наружное наблюдение, многодетный папаша узнаёт, что их не только много, но все они разные, мальчики-девочки, умные и не очень, физически совершенные и ограниченные в способностях, с всякими увлечениями и многими привязанностями, любящие противоположный пол и привлекающие себе подобных — шумная толпа желающих, знать свой корень, родителя, а он — вот.
Вот тут-то и начинаются перемены. Уж было развернувшаяся комедия положений вдруг заиграла красками намёков и ассоциаций, мотивами не прямыми, так косвенными вводя кощунственную параллель между Создателем и осеменителем, когда незадачливый отец ощущает себя на позиции Творца, ответственного за плод своих стараний, пытаясь взять под крыло всех сразу и каждого в отдельности, а толпа детей благодарна Творцу, или, как там его, отцу, за счастье быть собою, играть, слоняться, грустить и шутить.
Было ли это отъявленной шуткой, но осознавая себя производителем поколения и ославившийся газетным прозвищем Старбак, постигая значение движения и его последствий, инфантильный последыш набирает мужского веса, готовый нести истинный родительский крест, без страха перед будущим своего ребёнка и без упрёка из прошлого, провожающего его машущими руками и сотней улыбающихся от удовольствия ртов.