Этот фильм не столько красивая легенда, сколько печальный памфлет. Главный герой фильма — аутист-савант. Подобно другим савантам он имеет необъяснимый дар (а именно — гениальная игра на пианино), и он же асоциален, не способен сойти с корабля на землю, не способен заговорить с девушкой, не желает делиться своей музыкой с другими, оставляя ее исключительно себе. Счастлив ли такой «человек»? Вряд ли, ибо он совершенно одинок.И в тоже время его судьба оказывается с талантливой руки режиссера метафорой всего двадцатого века (Новеченто), судеб миллионов и миллионов. За фасадом легкой и приятной сказки («Америка! Америка!») скрывается хищный спрут Нью-Йорка, перемалывающий национальности и религии, отрывающий навсегда приезжих от их корней, от земли их предков. Наш герой на 200% из таких. Человек без роду-племени, музыкант без образования, гений без оглядки на других гениев. Крайне существенно, что за весь фильм ни разу его не сравнили с Моцартом — таким же ранним талантом, ни разу не предложили сыграть или хотя бы послушать шедевры мировой классики. Он существует в безвоздушном пространстве, вне человеческой культуры, что символически представлено в фильме как противостояние земли и океана. И в этом он одинок вдвойне.
Пожалуй, именно двадцатый век впервые расслышал тот голос океана, протяжный крик, о котором рассказывал крестьянин, оставивший свой огород и открывший в Нью-Йорке рыбный магазин. А расслышав, поддался неодолимому зову сирен, бросил все, пустился во все тяжкие, мечтая не о возвращении домой, но только о том, как «начать все заново». Наш герой всю свою жизнь мотается по океану без цели, и в этом он предельно противоположен другому известному путешественнику — Одиссею, который никогда не забывал, что где-то есть его родная гавань и горит родной очаг.
У каждого века был свой незыблемый дом. И только двадцатый выбрал своим домом само движение, неуловимую стихию хаоса, воды и музыки