Майкл Манн повторяется. Его "Враги общества" ('Public Enemies') - по сути, перенесенная в тридцатые годы "Схватка" (1995), крепкий боевик с претензией на неоднозначность персонажей и брутальную художественность. Но это тот случай, когда повтор простителен: уж очень хорошо сидят на героях пальто и шляпы.
Для тех, кто не понял: я говорю о колорите эпохи, основательно, со вкусом, с явным удовольствием воссозданном на экране. Если честно, мне особенно понравились рубашки. Невооруженным глазом видно: никакой синтетики, никакого полиэстера - старый добрый коттон. (Впрочем, до изобретения нейлона остается всего несколько лет.)
Показанные крупным планом воротнички мужских сорочек, лица, плечи, затылки - Манн словно хочет приплюснуть "картинку" к зрителю (или зрителя к "картинке"
, создать эффект присутствия, максимально усиливая чувство реальности происходящего. Правда, порой этот прием утомляет: от него просто ломит глаза; порой он подводит режиссера, демонстрируя незаношенность шляп и туфель, начищенность автомобильного и паровозного железа. В то же время, как и в "Схватке", Манну не изменяет чувство меры в стремлении снимать жестко. В многочисленных перестрелках обе стороны не щадят друг друга, но режиссер щадит зрителя, и после фильма нет желания первым делом зайти в уборную, чтобы смыть с лица брызги крови, летевшие с экрана.
Можно сказать, глазу найдется работа в новом фильме Майкла Манна, чего, увы, с такой же уверенностью не скажешь о работе мысли. С одной стороны, вряд ли в этом есть большая вина самого режиссера, который взялся за тему, давно уже перемолотую до состояния пудры. Что нового Манн мог рассказать о лихом налетчике, обреченном рано или поздно встретиться со "своей" пулей? С другой стороны, если 'Public Enemies' для Манна - не просто гуверовское клише, не просто громкое прозвище, напоминающее название какой-нибудь бейсбольной команды, а точная характеристика Джона Диллинджера и его сообщников, возникает вопрос, почему в фильме нет почти ничего, что могло бы эту характеристику (по моему мнению, справедливую) серьезно подтвердить?
Диллинджер в исполнении Джонни Деппа не поднимается выше (или не опускается ниже?) романтического "благородного разбойника", неотличимого от длинного ряда таких же романтических "благородных разбойников". Я не говорю, что в "Джонни Д." не могло быть своеобразного благородства (было ли на самом деле, не знаю). Но гораздо важнее другое: никакие благородство и хищная грация не способны скрыть, что Диллинджер и ему подобные всегда были, есть и будут Злом, "черными дырами", ничего не дающими и лишь засасывающими созданное другими, "потребителями", замкнутыми только на самих себя и всегда готовыми принести других в жертву своим интересам. Накинуть пальто на дрожащую от страха и от холода банковскую кассиршу - как рыцарственно! И, наверное, "занудным" и "мелочным" будет напоминать, что именно за этой дрожащей блондинкой несколько вооруженных автоматами "благородных мужчин" прятались, выходя из ограбленного банка.
У Честертона отец Браун говорит другому "благородному разбойнику", вору Фламбо: "Можно оставаться на одном уровне добра, но нельзя оставаться на одном уровне зла". Диллинджер - не исключение из этого правила, а упомянутая блондинка - всего лишь один из примеров, которых могло быть много или мало, но которые в любом случае подтверждают: стать открытым врагом общества нельзя наполовину; нельзя воевать только с сильными, только с банками, только с Властью, не рискуя как минимум рикошетом - в прямом и в переносном смысле - задеть слабых. На фоне пренебрежения интересами других людей и игры их судьбами выглядят наивными попытки Манна облагородить Диллинджера, противопоставить этого "Дон-Кихота" гангстерской Америки промышленному размаху мафиозных синдикатов. Вирус есть вирус, вне зависимости от его природы.
Этих проблем, как я уже сказал, Манн в фильме не ставит. Выдержав образ своего героя в привлекательных романтических тонах, он красиво расстается с ним, оставляя его подружку с трогательными воспоминаниями, а его преследователей-фэбээровцев - с непростыми чувствами то ли облегчения, то ли сожаления. Я же покинул кинозал с очень простой и четкой мыслью: "Все правильно. Если враг общества не сдается - его уничтожают".