Посмотрел наконец-то, чтобы повысить культурный уровень, "На последнем дыхании" Годара. До чего же ранний Кассаветес гениальнее славного француза. Всё то же самое, но на гораздо более последнем дыхании сделано. И нет этого вечного Жан-Люкова пижонства, ни одной фразы же в простоте сказать не может, к сожалению. Кассаветес - это Годар, попавший в рай, тот Годар, каким он сам хотел бы быть.
Не знаю, как вам, но лично мне смотреть фильмы Волны всегда было слегка неуютно. Ведь нет практически никакой возможности отсмотреть весь тот голливудский кинематограф, что послужил для Годара со товарищи материалом для цитатных игр. Из-за связи мастеров Новой волны с классикой Голливуда, постоянных цитат и, конечно же, довольно сильной вторичности по отношению к народившемуся тогда же независимому кинематографу США (Кассаветес, опять же, Рэй) понимание фильмов Волны довольно затруднительно для современного зрителя. Да и мне слегка претит то, что это было первое направление, которое не только манифестировало, но и узаконивало эстетическую вторичность. Не ученичество, а именно что вторичность. Вторичность как по отношению к предыдущей эпохе, так и, в последствии, - к самим себе.
Но это я так, ворчу. То уже потом, а здесь, в Париже 59-ого, всё ещё в первый раз - Годар ещё не превратился в памятник самому себе, как уже в 70-ые, Бельмондо молод, а Джин Сиберг проживёт ещё 20 лет. И всё так хорошо.
Не знаю, как вам, но лично мне смотреть фильмы Волны всегда было слегка неуютно. Ведь нет практически никакой возможности отсмотреть весь тот голливудский кинематограф, что послужил для Годара со товарищи материалом для цитатных игр. Из-за связи мастеров Новой волны с классикой Голливуда, постоянных цитат и, конечно же, довольно сильной вторичности по отношению к народившемуся тогда же независимому кинематографу США (Кассаветес, опять же, Рэй) понимание фильмов Волны довольно затруднительно для современного зрителя. Да и мне слегка претит то, что это было первое направление, которое не только манифестировало, но и узаконивало эстетическую вторичность. Не ученичество, а именно что вторичность. Вторичность как по отношению к предыдущей эпохе, так и, в последствии, - к самим себе.
Но это я так, ворчу. То уже потом, а здесь, в Париже 59-ого, всё ещё в первый раз - Годар ещё не превратился в памятник самому себе, как уже в 70-ые, Бельмондо молод, а Джин Сиберг проживёт ещё 20 лет. И всё так хорошо.