Три автономные истории в рамках одного фильма. Аннетт Бенинг, ухаживающая за очень престарелой мамой с выражением непроходящего траура, орлица юриспруденции Наоми Уоттс, властная и решительная одиночка, устраивающаяся на новую работу к Сэму Джексону, и молодая афроамериканская семейная пара, решившая воспользоваться услугами суррогатной матери, чтобы обзавестись ребенком. Сразу ясно, где крепятся между собой две истории из трех. Оставшаяся до поры до времени находится в одиночном плавании.

В титрах увидел, что к фильму имеет непосредственное отношение Алехандро Гонcалес Иньярриту – как раз тот случай, когда личность продюсера, является ключом ко всему происходящему на экране. Мексиканца, которого некоторые считают номенклатурщиком-собирателем кинопризов, а автор написанного (надеюсь, что он не одинок) крепкой творческой единицей, опять позвали в многоголосую историю. По экрану ходят люди, швы-узелки между которыми нам покажут позже, придав простой и не самой выразительной истории лоск авторской постановки. Средней руки латинос Родриго Гарсия (сериал «Лечение» с Бирном, подобный «Матери и дитю» «Девять жизней» с женским корпусом Голливуда в главных ролях) заводит грустную двухчасовую песню, где будут куплеты о настигающем тебя прошлом, об одиночестве и о ребенке в жизни любой женщины. Если персона Иньярриту не собьет с толка и вы не примете происходящее за высокую искусство (первые полчаса дают надежду), то скоро становится ясно, что перед нами лента, которая целится в аудиторию книжного клуба Опры Уинфри. Маскировка не работает. Эдвард Ширмур озвучивает происходящее тоскливым нью-эйджем, хотя имел право оживить действие чем-то более человечным. Гарсия превращает второй час в манифест одиноких женщин, которые все-таки не твари дрожащие.

Смотрели с женой, зевали, а на следующий день она попросила не выкидывать фильм в окно. Говорит, что кино-таки запало и теперь отправится к ее подруге.