Практически в преддверии "Золотого витязя" посмотрел хотиненковского "Попа", который бурляевский кинофорум в этом году открывал. Фильм, судя по всему, делался по заказу бригады Нарышкина, ну и РПЦ естественно руку приложило - там в титрах собственно список всех "сочувствующих" есть, среди которых даже гордо "Газпром" реет (ну и добавим к такому патернализму премьеру в ХХС в Пасху). Т.е. на самом деле уже титры вызвали странное ощущение от грядущего, но, забегая вперед, хочу сказать, что сильного давления сверху в фильме не чувствуется, либо это у нас агитмашина так работает, для галочки. Хотя от Хотиненко после "1612" и "Гибели империи" люди сверху уже коллаборационизма видимо не ждут, поэтому вполне может статься, что режиссер работал себе в поле и начальников не знал.
Фильм рассказывает об истории псковской православной миссии во время Великой отечественной. Если вкратце, то оккупировав Прибалтику и прилегающие территории, немцы решили возродить православие, которое большевики успели за время своего правления уничтожить. В центре сюжета - отец Александр Ионов, который между немцами и большевиками, а над ними Бог. Сомнений нет, что тема у Хотиненко сложная, тема неисследованная не только в кино, но и в историческом сообществе, и вместе с тем тема важная, потому что хватает российскую священную корову - Великую отечественную войну - чуть ли не за самое вымя. При этом, с точки зрения драматургии, у режиссера имеется такое пространство для маневра, потому что сама история вроде как конфликт создает: обстоятельства ставят человека перед непростым выбором, и выбор этот делать надо. И если Федор Михайлович на подобных вещах романы строил, то тут все скатывается до уровня мизансцен с Маковецким, жестоких фашистов и не менее жестоких большевиков (кровососы, в буквальном смысле слова, и те и другие), пасторальных пейзажей на широкоугольный объектив, ну и полетов мух и птиц. С птицами вообще все скверно получилось: благая весть тут возникает 22 июня 1941 г., а освобождение от нацистов села Закаты уже что-то из серии репинских "Не ждали".
К середине фильма вообще начинаешь так болеть за сельского попа, что и не очень-то Красную армию хочешь в кадре видеть, лишь бы пленные с голоду и тифа не умирали, партизаны бы не шалили, а так все окей - Бог один, ему-то какое дело, кто ты - немец или русский. При этом, позиция режиссера остается очень удобной, пунктирно намеченное смирение, тут возводится в степень уже какого-то буддийского послушания и аскезы. Хорошо там, где Бог, а если Бог с врагом, то где твой настоящий враг? Прямого ответа на вопрос Хотиненко не даст до конца фильма, хотя именно в этой загадке вся соль выбранной для экранизации темы.
Слово "поп" - палиндром, одинаково читается слева и справа. Вот и фильм получился таким же: с какой стороны к нему не подходи звучит он, а точнее молчит, амбивалентно. Подобно калейдоскопу, камера прокручивает одни и те же картинки немецкого грузовика, который выбивает "почву" из под ног у висящих в гитлеровских петлях советских партизан, и грузовика НКВД, увозящего в поле невиновных, - все это мы уже видели, теперь нас хотят приучить ставить между этими машинами знак равенства.
Фильм рассказывает об истории псковской православной миссии во время Великой отечественной. Если вкратце, то оккупировав Прибалтику и прилегающие территории, немцы решили возродить православие, которое большевики успели за время своего правления уничтожить. В центре сюжета - отец Александр Ионов, который между немцами и большевиками, а над ними Бог. Сомнений нет, что тема у Хотиненко сложная, тема неисследованная не только в кино, но и в историческом сообществе, и вместе с тем тема важная, потому что хватает российскую священную корову - Великую отечественную войну - чуть ли не за самое вымя. При этом, с точки зрения драматургии, у режиссера имеется такое пространство для маневра, потому что сама история вроде как конфликт создает: обстоятельства ставят человека перед непростым выбором, и выбор этот делать надо. И если Федор Михайлович на подобных вещах романы строил, то тут все скатывается до уровня мизансцен с Маковецким, жестоких фашистов и не менее жестоких большевиков (кровососы, в буквальном смысле слова, и те и другие), пасторальных пейзажей на широкоугольный объектив, ну и полетов мух и птиц. С птицами вообще все скверно получилось: благая весть тут возникает 22 июня 1941 г., а освобождение от нацистов села Закаты уже что-то из серии репинских "Не ждали".
К середине фильма вообще начинаешь так болеть за сельского попа, что и не очень-то Красную армию хочешь в кадре видеть, лишь бы пленные с голоду и тифа не умирали, партизаны бы не шалили, а так все окей - Бог один, ему-то какое дело, кто ты - немец или русский. При этом, позиция режиссера остается очень удобной, пунктирно намеченное смирение, тут возводится в степень уже какого-то буддийского послушания и аскезы. Хорошо там, где Бог, а если Бог с врагом, то где твой настоящий враг? Прямого ответа на вопрос Хотиненко не даст до конца фильма, хотя именно в этой загадке вся соль выбранной для экранизации темы.
Слово "поп" - палиндром, одинаково читается слева и справа. Вот и фильм получился таким же: с какой стороны к нему не подходи звучит он, а точнее молчит, амбивалентно. Подобно калейдоскопу, камера прокручивает одни и те же картинки немецкого грузовика, который выбивает "почву" из под ног у висящих в гитлеровских петлях советских партизан, и грузовика НКВД, увозящего в поле невиновных, - все это мы уже видели, теперь нас хотят приучить ставить между этими машинами знак равенства.