«Православные ублюдки» – именно так, если бы не пресловутая политкорректность, следовало Никите Михалкову назвать свой до неприличия разрекламированный фильм «Утомлённые солнцем – 2. Предстояние». Обещанного ответа «Рядовому Райану» у обласканного властью режиссёра не получилось, зато состряпанная им мешанина весьма созвучна тарантиновским «Бесславным ублюдкам» отсутствием чётко выстроенной сюжетной линии, сумбурностью, карикатурностью, надуманностью многих эпизодов и наплевательским отношением к исторической действительности. Плюс нарочитая лубочная «православнутость». Да и выставлять свою стряпню на всевозможных заграничных кинофестивалях под этим более понятным западным «экспертам» названием было бы куда как сподручнее.

 

 

Краткое содержание

 

  Вкратце фабула второй части «Утомлённых солнцем» такова. Несмотря на то что, как мы помним из первой части, «все утонули», то есть погибли, спустя шестнадцать лет все главные герои фильма по воле Михалкова ожили. Репрессированный комдив Котов, как оказалось, не был расстрелян. Его жена Маруся, роль которой в «Предстоянии» вместо Ингеборги Дапкунайте сыграла Виктория Толстоганова, не была стёрта в лагерную пыль в ГУЛАГе. Бывший любовник Маруси Митя, перерезав себе вены, не умирает от потери крови, а поступает на службу в НКВД и дослуживается до звания полковника госбезопасности, сожительствуя с теперь уже бывшей женой преданного им Котова. Повзрослевшая дочь «врага народа» Надя под фамилией Арсентьева работает вожатой в пионерском лагере; «кровавый сталинский режим» доверил ей воспитание советских детей.

  В 1943 году Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину вдруг, ни с того ни с сего понадобилось отыскать репрессированного комдива Котова, относительно которого он прознал-таки, что тот жив. Соответствующий приказ разыскать Котова отдан Арсентьеву. Митя активно ищет, наводя на окружающих ужас своей гебешной формой, однако так и не находит.

 

С пятого на десятое

 

  Сюжет фильма построен по принципу детской игры в классики, когда на размеченной площадке нужно в хаотическом порядке перескакивать с одной клетки на другую. В течение почти трёх часов режиссёр многократно переносит зрителя из довоенных лет в 1943 год, оттуда – в 1941-й, затем – ещё куда-то, и так без конца. По воле авторов фильма мы попадаем то на загородную дачу, то в ГУЛАГ, то в окоп, то в пионерский лагерь, то под танк, то на баржу, то в деревню, то на допрос к Сталину, далее нон-стоп в том же духе. Какой-то бесконечный калейдоскоп отдельных сюжетов, испорченная машина времени.

  В своих многочисленных интервью, предшествовавших выходу фильма на широкий экран, Никита Михалков сообщал, что к созданию картины был привлечён большой коллектив историков и консультантов, просмотрено более шестидесяти часов советской и немецкой кинохроники, изучены материалы из военных архивов США и Великобритании. Зачем был проделан такой тяжёлый труд, непонятно, поскольку в итоге, тем не менее, получилось нагромождение нелепостей, ошибок и откровенного вранья.

 

«Врагов народа» – поближе к Западу

 

  Макнув в самом начале фильма лицом в торт ненавистного «кровавого Сталина», герой Михалкова просыпается в лагерном бараке в самом начале войны. От лагерного начальства узнаёт, что «политическую» 58-ю статью Уголовного кодекса – «Контрреволюционная деятельность», – по которой он был осуждён, ему непонятно на каком основании заменили на «обычную» уголовную – «Хищение в особо крупных размерах». То есть, в одну секунду из «врага народа» он превратился в этакого Ходорковского.

  Далее, не опасаясь бунта и побега заключённых, лагерная охрана на глазах у зеков расстреливает из пулемётов запертый барак с «политическими». Странно… Ведь в высочайше признанном божьим откровением фильме Анджея Вайды «Катынь» нам было поведано, что излюбленным методом «кровавых сталинских палачей» был расстрел связанных немецким шпагатом жертв одиночным выстрелом в затылок из немецких же пистолетов системы «Вальтер». К тому же, видимо, по мнению отхватившего на создание своей «нетленки» то ли 42, то ли все 55 миллионов долларов Михалкова, патронов, в отличие от автомобилей, в начале войны у Красной Армии и НКВД было завались, поэтому ими можно было смело шмалять хоть по баракам с «врагами народа», хоть вовсе в белый свет.

  Не успели «кровавые сталинские палачи» уничтожить «невинных жертв преступного режима», как налетела немецкая авиация. Из этого можно сделать вывод, что, по версии Михалкова с компанией историков и консультантов, лагеря с «врагами народа» располагались не в Сибири, не на Колыме и вообще поближе к Магадану, а недалеко от западной границы СССР. Видимо, поближе к «демократической западной общественности». Во всяком случае, мы все знаем (ну, я, по крайней мере, надеюсь, что все), что уж до Сибири-то немецкая авиация не долетала.

 

«Взмахну флажком – и мост взлетит!»

 

  На экране эпизод на мосту. Не встречая сопротивления, прут немецкие танки. Над башнями у них установлены огромные, похожие на паруса, штандарты со свастиками. Советские мирные жители и военнослужащие в ужасе спасаются, переправляясь через реку. Вдруг откуда ни возьмись появился… офицер (видимо, политрук) в исполнении Даниила Спиваковского и давай орать на солдат, чтобы те разворачивались и дрались с врагом. При этом политрук изображён человеком явно невменяемым. Надо же – он требует сражаться с врагом, когда каждому нормальному, с точки зрения потомственного дворянина Михалкова, человеку ясно, что следует спасать свою шкуру! Обалдевшие от такой наглости солдаты сперва сбрасывают офицера в воду, а затем, когда тот вновь вылез на мост, вовсе пристреливают его, чтобы не мешал нормальным людям делать ноги.

  В это время два сапёра, офицер в исполнении Евгения Стычкина и нерусский солдат, под мостом занимаются его минированием. Причём «тупая чурка», каким изображён солдат, не столько занят делом, сколько пялится под юбки бегущим по мосту женщинам. Затем, когда мост заминирован, герой Стычкина, наконец-то, предпринимает попытку перекрыть движение по мосту, во вспыхнувшей с танкистом (Андрей Мерзликин) ссоре случайно машет флажком, и солдат взрывает мост. Все находившиеся на нём люди, техника, лошади и прочее летит в воду, где в это время, вцепившись в бревно, проплывают сбежавшие из лагеря Котов и придурковатый уголовник Иван в исполнении Дмитрия Дюжева (в образе мента из «Каникул строгого режима»;).

  Мораль от Михалкова. Всё было неорганизованно, глупо и бессмысленно. Разве можно было защищать такую Родину? Не лучше ли было, как те солдаты на мосту, пристрелить политрука и спасать свою шкуру?

 

Пионерский лагерь

 

  Получив от монстрообразного Сталина (Максим Суханов) приказ разыскать Котова, Арсентьев (Олег Меньшиков) отправляется в пионерский лагерь, где как раз повзрослевшей дочери «врага народа» Наде (Надежда Михалкова), сменившей родную фамилию на фамилию Арсентьева, Советская власть доверила в качестве вожатой заниматься воспитанием советских детей в духе «тоталитаризма».

  Дети и вожатые в лагере изображены гнусными предателями, с наслаждением отрекающимися от своих «биологических родителей» – «врагов народа». Одна девушка-вожатая с выражением продекламировала Арсентьеву донос на свою подругу Надю, сообщившую ей о своём настоящем отце Котове и отказавшуюся, подобно ей, отречься от него. Другой, старший пионервожатый в исполнении Андрея Панина вообще обмочил штаны от страха, услышав от «кровавого чекиста» Арсентьева вопрос о своём репрессированном брате. И лишь одна Надя бросает вызов «сталинскому палачу», чью фамилию она взяла после посадки Котова, заявив, что «тоталитарный режим» ей нипочём и она не отречётся от отца.

  Мораль от Михалкова. В тогдашней атмосфере всеобщего предательства и доносительства лишь потомственные царские постельничие михАлковы сохраняли истинное благородство натуры.

 

Летящая задница и другие приключения на воде

 

  Целый букет глупостей изобразил Михалков в эпизодах, связанных с эвакуацией по морю детей, раненых и – это самое главное – партийного архива с бюстами Сталина и головами Ленина впридачу.

  Сначала «безжалостные к собственному народу» коммунисты в лице мелкого шибздика, сыгранного Александром Адабашьяном, погрузили на пароход свои бумажки, скульптуры и барахло некой блатной фифы (Мария Шукшина). Затем на барже расположились простые граждане.

  Налетела немецкая авиация. Фашисты, по версии Михалкова, были людьми благородными – не стали бомбить баржу, поскольку она шла под флагом Красного Креста. Конвенция запрещает. А конвенция – она ведь для фашистов дело святое! Поэтому немецкий стрелок решил всего лишь пошутить – на бреющем полёте нагадить на баржу и попасть прямёхонько на голову капитана (Валерий Золотухин). Высунул немец задницу из самолёта и уже приготовился совершить своё грязное дело.

  Скажите, вы пробовали плюнуть из мчащегося на скорости 100 км/час автомобиля? Даже если не пробовали, а просто учили в школе физику, то понимаете, что потоком встречного воздуха плевок размажет по борту машины. То же самое произошло бы с дерьмом, выпавшим из самолёта, летящего со скоростью порядка 400 км/час. А вот изучал ли в школе физику наш «мохнатый шмель»?

  Однако русские варвары испортили милую немецкую шутку. Какой-то мужик на барже достал из сумки сигнальный пистолет – ракетницу, – стрельнул и уложил голозадого немца наповал. Из ракетницы! По мчащемуся на бреющем полёте самолёту!

  После такой немотивированной агрессии немцы, как нам объяснил режиссёр Михалков, были просто вынуждены уничтожить баржу вместе со всеми людьми. То есть, это была самозащита, а вообще фашисты были миролюбивыми и весёлыми людьми.

  Однако Надю немецкие пули не зацепили, и, оказавшись за бортом, она вместе с безногим инвалидом в исполнении Сергея Гармаша вцепилась за «рога» весьма кстати проплывавшей мимо мины. В небе кружит немецкий самолёт… «А давай-ка я тебя покрещу», – сделал весьма актуальное в тот момент предложение Гармаш, весьма кстати оказавшийся православным священником. «Да вы что, у меня же папа коммунист, он меня убьёт!» – попыталась возразить девушка. «Да не страшно… Давай!» – настаивал новоявленный креститель. Примерно так не слишком галантный кавалер склоняет подругу к интимной близости: «Да ладно… чё ты. Ну, не ломайся… Давай».

  Итак, покрестив по-быстрому Надю и сбив силой молитвы вражеский самолёт, герой Гармаша с чувством выполненного долга отплыл в сторону и утонул. Не по-христиански, конечно, но Михалкову виднее. Надя на «рогах» у мины добирается до берега, а затем, вместо того чтобы вытащить мину на берег, целует её и отпускает обратно в море. Мина делает книксен, уплывает и взрывает к чёртовой матери пароход с проклятыми коммунистами-безбожниками, партийным архивом и бюстами Сталина, один из которых ударной волной выносит на берег рядом с лежащей Надей.

  Мораль Михалкова. Больше идиотизма – больше православия.

 

Против танков с дверью на спине

 

  После побега из лагеря и путешествия по реке на бревне в компании придурковатого героя Дюжева Михалков с напарником попадают в штрафбат и в октябре 41-го отправляются на защиту Москвы. Связанные с этим эпизоды – просто какое-то собрание грубых исторических неточностей, нелепостей и откровенной глупости.

  Первая грубая неточность, о которой подопечные историки и консультанты просто не могли не сообщить режиссёру, заключается в том, что в октябре 1941 года никаких штрафных батальонов не было и в помине. Они были созданы лишь в конце июля 1942 года. Но, видимо, столь сильно было у сына автора советского гимна желание представить дело таким образом, будто, кроме подневольных вчерашних зеков, защитить столицу было некому.

  Вторая неточность – наличие погон. Погоны в Красной Армии были введены в 1943 году, однако в михалковском фильме их носят уже в 1941-м.

  Весьма характерно, в духе либерально-демшизоидных подрабинеков изобразил якобы русский патриот Михалков обстановку на передовой. Что мы видим? Командир штрафного батальона (которых в 1941 году ещё не было) в исполнении Евгения Миронова занимается исключительно тем, что матерится, смешивает с дерьмом не только собственных подчинённых, но и старшего по званию – капитана – командира кремлёвских курсантов, и вообще, выражаясь на популярном ныне воровском жаргоне, всячески «быкует».

  Штрафники (которых в 1941 году ещё не было) изображены толпой оборванцев и придурков, вооружённых, в лучшем случае, лопатами и обороняющихся от наступающих немцев с помощью привязывания к спине деревянной двери, как это сделал дебильноватый Юрок в исполнении Артура Смольянинова. К слову сказать, у Смольянинова вообще замечательно получается играть либо дебилов, либо гопников. Однако, что касается вооружения, то, например, прошедший от Белоруссии до Берлина в составе 8-го Отдельного (офицерского) штрафного батальона (в качестве командира роты) и написавший книгу «Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошёл до Берлина» Александр Пыльцын утверждает, что с этим всё было в порядке, вооружены штрафники были хорошо.

  Думаю, и без лишних обсуждений и так всем ясно, что ни с какими уголовниками в одной компании кремлёвские курсанты не воевали. Однако тут хочется заострить внимание на другом моменте. После боя герой Миронова произносит набивший оскомину демшизоидный набор фраз относительно того, что, дескать, отправили на смерть детей-акселератов, хотя все курсанты достигли призывного возраста и были военнослужащими. Отсюда возникает вопрос: какого возраста должен достичь человек, даже шире, каким условиям, по мнению либеральной демшизы, он должен соответствовать, чтобы его можно было смело отправить на защиту Родины?

 

Одна среди поля церковь стоит

 

  Пропаганда православия любой ценой приводит к феерическому идиотизму, чему свидетельству эпизод с церковью.

  Итак, погнался Котов за немцем-«языком». Бежали долго. А тут посреди поля церковь стоит. И тишина… Кому в реальности могло прийти в голову построить церковь в чистом поле, вдали от жилья? Разве что Михалкову.

  Немец шасть в церковь, Котов – за ним. Обнаружил там невесть откуда взявшуюся сумку своей дочери и давай её разглядывать. Едва не получил костылём по затылку, да тут на помощь пришла вражеская авиабомба, которую немцам удалось-таки спихнуть с самолёта. Бомба угодила аккурат в церковный купол и, не взорвавшись, повисла на люстре. Забавно…

  Котов с немцем, словно два Рэмбо, через оконный проём выпрыгивают наружу, бегут, и тут бомба, наконец-то, взрывается. Церковь разносит на куски, однако абсолютно нетронутой остаётся икона богородицы. Гомерический хохот.

 

«Они заслужили это!»

 

  Эпизод в деревне тоже весьма показателен. Михалков вновь изобразил фашистов, в общем-то, миролюбивыми людьми. Они ведь никого первыми не трогали. Сначала надоедливые цыгане достали своими песнями симпатичного немецкого парня, и он их успокаивает из автомата. Затем другой фашист стыдит его за несдержанность: «Ты же не эсесовец!» После этого происходит эмоциональный, но короткий интеллигентный спор, и немцы расходятся в разные стороны. То есть, дисциплина в гитлеровской армии была дальше некуда.

  Дальше двух немцев закалывают в сарае. Как выясняется, сделала это не Надя, а другая девушка, уже имевшая «удовольствие» близко пообщаться с этими милыми парнями. Приезжают каратели и в ответ на агрессию «русских варваров» загоняют всех деревенских жителей в сарай, запирают и поджигают.

  Надя пытается вмешаться и остановить расправу, но девушка её останавливает и объясняет, что бог хочет их обеих спасти, а деревенских жителей погубить, потому что они это заслужили, так как не заступились за неё и не открыли дверь Наде.

  Такое вот богословие от Михалкова. Собственно, я и раньше подозревал, что в реальности любовь к вымышленному богу есть лишь оборотная сторона презрения и ненависти к живым людям.

 

«Сестричка, покажи сиськи…»

 

  Финальный эпизод фильма вызывает одновременно смех и раздражение от авторской фальши. Действие происходит зимой. После боя медсестра Надя разыскивает раненых бойцов. Находит молодого танкиста. Начинает перевязывать его. Тяжелораненый, обгоревший, находящийся при смерти солдатик, превозмогая невыносимую боль, жалобно просит: «Покажи… покажи сиськи! Ну, покажи! Дай хоть перед смертью посмотреть!» Немного подумав, Надя на лютом морозе снимает телогрейку и выполняет просьбу солдата. Пустив слюну, танкист умирает.

  На самом деле, в этом эпизоде не просто нелепость или глупость. Этим эпизодом Михалков опускает героизм советских солдат до уровня бытовой пошлости. Вы думали, ваши предки, советские воины, были героями? Нет, они были мечтавшими о сиськах слюнтяями. Вот как, на самом деле, потомственный постельничий, обласканный властью «мохнатый шмель» относится к советским фронтовикам.

 

Не плати за дерьмо!

 

  На создание своего барахла под названием «Утомлённые солнцем – 2. Предстояние» Никита Михалков израсходовал 42 миллиона долларов. На оба фильма, вместе с третьей частью «Цитадель», – все 55 миллионов. Надо понимать, бюджетных, ибо какой же безумный частный инвестор выложит такую сумму на такое дерьмо. Теперь Михалкову и его покровителям нужно возместить расходы, отбить бабки.

  Лично я посмотрел этот фильм, скачав пиратскую запись. Поскольку платить «мохнатому шмелю» за его шутовство не желаю ни копейки. Советую и вам поступить аналогичным образом.