- Ты помнишь премьеру "Элемента преступления" в Канне в 1984?
- Я помню ритмично повторяющийся звук в течение всего просмотра: пум, пум, пумпум, пум, пумпум... Это зрители, покидающие зал, хлопали креслами…
Нескончаемая ночь, беспрерывный дождь, повсюду разлагающиеся трупы животных, чувство безграничного отчаяния, невосполнимой потери, неразрешимой тайны бытия, тонущей в безднах подсознания. В домах - ободранные стены, сломанная мебель, и даже внутри все тот же вечный дождь. Такой в 1984 году видит Европу молодой (ему 28) датский режиссер Ларс фон Триер. «Европа уже не та, что 13 лет назад» - язвительно произносит главный герой – полицейский Фишер в самом начале картины. Тема упадка современного общества пройдет через все фильмы Триера, теперь-то мы знаем об этом, спустя четверть века.
Невооруженным глазом видно, что молодой Триер подражает Тарковскому, который к моменту выхода "Элемента преступления" уже покинул СССР, сделал картину в Италии и почитался неким гуру в среде европейских интеллектуалов. Монохромная мрачность, апокалиптическая атмосфера дебютного фильма Триера напоминает о «Сталкере». Мотив гипноза – это начало «Зеркала». И тоже в самом прологе. Триер погружает своего героя, а с ним и зрителя, в гипнотический сон и уже не выпускает из него.
Триер не останется навсегда подражателем Тарковского, он преодолеет искушение стать вечным эпигоном русского режиссера, притягательность стиля которого погубила многих новичков.
Очевидная слабость фильма - невыразительные актеры. Однако иполнители-статисты как бы следуют общему рисунку - созданию условной удушливой атмосферы упадка и безвременья. Молодой Триер и сам снимается в картине в роли портье. Совершенно лысый, с провоцирующей иронией в глазах.
В «Элементе преступления» Триер подражает не только Тарковскому. Отчетливо заметно влияние Орсона Уэллса. Сомнамбулический закадровый текст заставляет вспомнить сценарий Роб-Грийе к фильму Алена Рене «В прошлом году в Мариенбаде» - блистательную эстетскую картину о метафизических играх с памятью.
Вот из всего этого начинающий режиссер и приготовил коктейль, за который получил в Каннах Большой приз высшей технической комиссии, а вместе с ним и пропуск в европейскую кинематографическую элиту. Заразительный пример начала карьеры, который невозможно повторить.
- Я помню ритмично повторяющийся звук в течение всего просмотра: пум, пум, пумпум, пум, пумпум... Это зрители, покидающие зал, хлопали креслами…
(Из беседы Ларса фон Триера с Сержем Кагански)
Нескончаемая ночь, беспрерывный дождь, повсюду разлагающиеся трупы животных, чувство безграничного отчаяния, невосполнимой потери, неразрешимой тайны бытия, тонущей в безднах подсознания. В домах - ободранные стены, сломанная мебель, и даже внутри все тот же вечный дождь. Такой в 1984 году видит Европу молодой (ему 28) датский режиссер Ларс фон Триер. «Европа уже не та, что 13 лет назад» - язвительно произносит главный герой – полицейский Фишер в самом начале картины. Тема упадка современного общества пройдет через все фильмы Триера, теперь-то мы знаем об этом, спустя четверть века.
Невооруженным глазом видно, что молодой Триер подражает Тарковскому, который к моменту выхода "Элемента преступления" уже покинул СССР, сделал картину в Италии и почитался неким гуру в среде европейских интеллектуалов. Монохромная мрачность, апокалиптическая атмосфера дебютного фильма Триера напоминает о «Сталкере». Мотив гипноза – это начало «Зеркала». И тоже в самом прологе. Триер погружает своего героя, а с ним и зрителя, в гипнотический сон и уже не выпускает из него.
Триер не останется навсегда подражателем Тарковского, он преодолеет искушение стать вечным эпигоном русского режиссера, притягательность стиля которого погубила многих новичков.
Очевидная слабость фильма - невыразительные актеры. Однако иполнители-статисты как бы следуют общему рисунку - созданию условной удушливой атмосферы упадка и безвременья. Молодой Триер и сам снимается в картине в роли портье. Совершенно лысый, с провоцирующей иронией в глазах.
В «Элементе преступления» Триер подражает не только Тарковскому. Отчетливо заметно влияние Орсона Уэллса. Сомнамбулический закадровый текст заставляет вспомнить сценарий Роб-Грийе к фильму Алена Рене «В прошлом году в Мариенбаде» - блистательную эстетскую картину о метафизических играх с памятью.
Вот из всего этого начинающий режиссер и приготовил коктейль, за который получил в Каннах Большой приз высшей технической комиссии, а вместе с ним и пропуск в европейскую кинематографическую элиту. Заразительный пример начала карьеры, который невозможно повторить.