Моя бабушка с детства учила меня двум вещам: не любить Гитлера и никогда не писать про азиатское кино. Однако столетие Куросавы прямо-таки обязывало высказаться о японцах, тем более бабушка вот уже как полгода умерла.
"Ушедшие", которые год назад взяли Оскар как лучший фильм на иностранном языке, - на самом деле такой же японский, как иракцев к вавилонянам причислять. Т.е. скромный Такита может и хотел бы снимать всё по лекалам азиатского кино (из которых остались классические смены времен года, но без этой буддийской традиции, мне кажется, у них любой порядочный продюсер денег на кино не даст), но тогда вряд ли бы остался понятым, да и Оскара, сомневаюсь, что получил. Потому что Голливуд, несмотря на все экивоки в сторону восточных фильмов, Оскара за лучший фильм на иностранном выходцам из Азии дает всего второй раз (первый, кстати, тайваньцы получали за крадущегося тигра, а не тот, о ком вы подумали). Кино у бывшего режиссера "порнушек для высшего руководящего звена", получилось ну очень европейским, поэтому ломать головы над символами и знаками, которые понятны разве что буддийским монахам, которым Будда кино смотреть не советует, - тут и виолончель, и Хисаиши, который давно уже черпает партитуры не из национального колодца (зато телочкам нравится), жареная курица на столе, да и, прости Господи, католическое Рождество всей Японией празднуют!
Тем не менее, закадрово режиссер постоянно намекает, что весь этот маскарад и чехарда не совсем правильно. Не со зла, конечно, но периодически Такита пинает вконец запутавшегося героя вот этой самой национальной гордостью - то оркестр разгонит, чтобы тот дорогущую (явно не японского производства) виолончель продал и вернулся наконец в родной дом, где Фудзи, сакура и папины камни. Ну самое главное - это собственно примирение мертвых с живыми, которые в Японии всегда жили дружно, а теперь почему-то и здороваться перестали. Тут конечно режиссер мирит всех через красоту скорее, а не через бусидо, но всё-таки результата какого-то добивается - на похоронах все смеются, целуются, плачут и опять смеются.
А вообще смысл фильма раскрывается в минутном диалоге молодого японца (гробовщика с виолончелью) и старого (работника крематория с большими ушами, который как настоящий монах материализуется из воздуха и умничает), когда оба стоят на мосту и смотрят, как в реке лосось барахтается и с места двинуться не может. Тут старый и говорит, что вот рыбка против течения плыть хочет, чтобы на родину попасть, вот и барахтается - ее я назвал Миядзаки. А потом течение приносит двух рыб брюхом вверх, которые сами уже не барахтаются и от родной Японии все дальше и дальше - это видимо Китано и Миике - тут как нельзя название фильма двусмысленно прозвучать должно, а звучит только оркестр.
"Ушедшие", которые год назад взяли Оскар как лучший фильм на иностранном языке, - на самом деле такой же японский, как иракцев к вавилонянам причислять. Т.е. скромный Такита может и хотел бы снимать всё по лекалам азиатского кино (из которых остались классические смены времен года, но без этой буддийской традиции, мне кажется, у них любой порядочный продюсер денег на кино не даст), но тогда вряд ли бы остался понятым, да и Оскара, сомневаюсь, что получил. Потому что Голливуд, несмотря на все экивоки в сторону восточных фильмов, Оскара за лучший фильм на иностранном выходцам из Азии дает всего второй раз (первый, кстати, тайваньцы получали за крадущегося тигра, а не тот, о ком вы подумали). Кино у бывшего режиссера "порнушек для высшего руководящего звена", получилось ну очень европейским, поэтому ломать головы над символами и знаками, которые понятны разве что буддийским монахам, которым Будда кино смотреть не советует, - тут и виолончель, и Хисаиши, который давно уже черпает партитуры не из национального колодца (зато телочкам нравится), жареная курица на столе, да и, прости Господи, католическое Рождество всей Японией празднуют!
Тем не менее, закадрово режиссер постоянно намекает, что весь этот маскарад и чехарда не совсем правильно. Не со зла, конечно, но периодически Такита пинает вконец запутавшегося героя вот этой самой национальной гордостью - то оркестр разгонит, чтобы тот дорогущую (явно не японского производства) виолончель продал и вернулся наконец в родной дом, где Фудзи, сакура и папины камни. Ну самое главное - это собственно примирение мертвых с живыми, которые в Японии всегда жили дружно, а теперь почему-то и здороваться перестали. Тут конечно режиссер мирит всех через красоту скорее, а не через бусидо, но всё-таки результата какого-то добивается - на похоронах все смеются, целуются, плачут и опять смеются.
А вообще смысл фильма раскрывается в минутном диалоге молодого японца (гробовщика с виолончелью) и старого (работника крематория с большими ушами, который как настоящий монах материализуется из воздуха и умничает), когда оба стоят на мосту и смотрят, как в реке лосось барахтается и с места двинуться не может. Тут старый и говорит, что вот рыбка против течения плыть хочет, чтобы на родину попасть, вот и барахтается - ее я назвал Миядзаки. А потом течение приносит двух рыб брюхом вверх, которые сами уже не барахтаются и от родной Японии все дальше и дальше - это видимо Китано и Миике - тут как нельзя название фильма двусмысленно прозвучать должно, а звучит только оркестр.