
Это абсолютный бенефис Чака Шина. Роман Коппола сделал для него то, чего у него не было со времен Wall Street и Hot Shots!1,2. Это невероятный восторг и поэзия.
Карлос Эстевес во всем своем блеске и великолепии, он легок и расслаблен, трагикомичен и драматичен одновременно, он здесь пижон и womanizer, эгоист и мечтатель, дизайнер и гедонист, у него изумительный синий Кадиллак с беконом и яичницей, он носит роскошный, прекрасно сидящий на нем токсидо и не менее роскошный костюм цвета сливочного ванильного мороженого и Ray Ban, он романтичен, он раним и он прекрасен даже в те моменты, когда играет задней левой ногой, и уж тем более прекрасен в сценах, где выкладывается на 150%.
Ему удивительно идут 70-е, весь этот джаз art-deco и красивые длинноволосые блондинки в шелковых блузках и облегающих светлых брюках с завышенной талией. Кроме Чака Шина здесь блистают (красотой и талантом, разумеется) замечательный, как всегда, Джейсон Шварцман, вечный грустный еврейский Пьеро, синтетический артист, еще один из клана К., совершенно умопомрачительная и аутентичная во всех этих юбках/пиджаках/тюрбанах/туфлях на массивном каблуке Патриция Аркетт, а в эпизодах не менее прекрасные во всех отношениях – Дермот Малруни, Стивен Дорфф (опять в клетчатой рубахе, куда ж без нее), птичка тукан и, разумеется, Билл Мюррей в стэтсоне и без.

Конечно, в фильме море отсылок и цитат – от Федерико Феллини до Мишеля Гондри (с Чарли Кауфманом напару, разумеется), русские таксисты с икрой и водкой и целая сцена, где Шин говорит по-испански (со слов Копполы, в жизни сеньор Карлос Эстевес no habla Espa