Наверно каждый фильм Ларса фон Триера оказывался событием в мировом кинематографе, не составило исключения и последнее его творение – «Антихрист». Причем на этот раз кинематографическая общественность была шокирована до такой степени, что потребовала от режиссера извинений. На что последний рассмеялся и ответил в том ключе, что он главный режиссер в мире и извиняться не собирается. Что же могло так смутить общественность, давно привыкшую к эксцентричности фон Триера? Возможно, половые органы главного героя, показанные крупным планом в первые секунды фильма, и другие брутально-генитальные темы.
Тема гениталий в «Антихристе» поставлена очень остро и звучит, как правило, в патологоанатомических тонах, вплоть до того, что зрителям, если, конечно, они не являются по профессии урологами или гинекологами, становится дурно и тошно. Смысл этих садистических высказываний фон Триера по сей день остается предметом споров, одни видят в этом важный композиционный ход, без которого фильм стал бы невозможен, другие – психическое расстройство режиссера, что тоже имеет под собой веские основания, учитывая определенные факты его биографии. Есть и такой вариант – от отчаяния режиссер издевается над зрителем.
В фильме есть три актера – маленький Ник, сын главных героев, который погибает в самом начале и чья смерть служит поводом для дальнейшего развития сюжета, его отец (Уиллем Дефо) и мать (Шарлотта Генсбур). Мать Ника одержима сексом и чуть что пытается совокупиться со своим мужем. Она набрасывается на него со звериной страстью, стягивает с него штаны, задирает рубашку и принимается за дело, грубо, жестко и без предварительных ласк. Мужу, по всей видимости, это уже поднадоело и он пытается избежать исполнения супружеского долга под тем предлогом, что он выполняет функции психоаналитика собственной жены. Её персонаж навязчиво ассоциируется с двумя противоположными, но диалектически схожими образами – с одной стороны мы видим типичную средневековую ведьму, по которой плачет костер Якова Шпренгера и Генриха Крамера, с другой – современную девушку слегка за тридцать, ещё не нашедшую себя или, наоборот, совсем потерявшую в поисках мистических откровений путем приема психотропных препаратов. Иными словами, с ней явно что-то не так, и дело не в гибели ребенка. Ее муж, напротив, олицетворяет рациональность, добро, он силен, верит в себя и в психоанализ. Иной раз фон Триер провоцирует, заставляя предположить, что он и есть тот самый Яков Шпренгер или Генрих Крамер, или и тот и другой вместе.
Но это не так. Главный герой – это Иероним Босх. Не в буквальном, биографическом смысле, а в смысле содержания полотен последнего. Средневековые христианские мотивы в «Антихристе» не являются всего лишь мимолетными штрихами, их очевидность всплывает ближе к концу фильма. В этих, финальных кадрах, мы видим сцены, позаимствованные из картин ада Босха. И более того, одна из наиболее загадочных картин художника «Блудный сын», на которой, по мнению ряда экспертов, изображен он сам, воспроизводится в облике главного героя фильма, шагающего в финальном эпизоде через лес. Главный герой оказывается в образе грешника, не сумевшего следовать одному из главных христианских заветов – подставить правую щеку, когда бьют по левой.
В фильме остается неразгаданной мотивация кровавого генитального натурализма. Как известно, слово «х-й» может быть к месту в художественном произведении, а может и не быть, и резать глаз своей необоснованностью. Обоснование шокирующим сценам «Антихриста» можно попытаться найти у того же Босха, в некоторых его полотнах, рассказывающих о жизни грешников. Но возможно, их причина в том, что Ларс фон Триер пришел к крайним формам самовыражения, а это часто свидетельствует об исчерпанном потенциале художника.