Seom (2000) Kim Ki Duk.
Ки Док роняет фильмы, точно вздохи (перебрав много односложных вывесок, он поставил фильм и с таким названием – "Вздох". Правда, с годами дыхание режиссёра всё ровнее. Герои его, будь то воин, монах или шлюха, для которой половой акт сродни ритуальному, закрыли рот на засов, глаза – на бродячую судьбу и кровавый круг и просто дышат, а уж как дышут, так и живут. Дразнить их не стоит: запищат, завопят или, что хуже, застрочат трюизмами. Ким, Эллочка-людоедка фестивального кино, и сам имеет не язык, а дуду на два мотива: уединение от мирских забот и проституция. Попав на "Остров", они сплелись в один.
Главная героиня, единственная, кому идёт свирепствующая среди персонажей Ки Дока немота, тоже вынуждена совмещать. Формально, она служит лодочником, а для души – торгует телом. Помнится, отечественный "Empire" ловко цитировал Игоря Николаева в обзоре фильма "I'm Not There.": "Я только там, где нет меня". Сейчас бы нам пригодилась строчка из освящённого устами Пугачёвой "Паромщика", другой, несравненно более одиозной песни вечноусатого сочинителя эвергринов. На волю, в понтоны рвутся твари по паре: папики с "дочками", преступники и городовые, бляди и сутенёры и даже птичка в клетке со Смертью из анекдота: "Мужик, я не к тебе, я за твоей канарейкой". То берег левый нужен им, то берег правый; корейцев много, она одна у переправы. И то сказать, сама на перепутье: что ей хобби? что призвание? что ремесло?
На своём русалочьем посту – Николаев вновь принял на себя руль ассоциаций – ундина-кореянка стоически наблюдает за теми, кто сначала ловит, а потом сам кормит рыбу. По горло в стоячем озере времени, она-паучок ждёт дурачка, что посадит её на крючок. Крюкообразность здесь – девиз-сквозняк; вошедшая в басни поэтичность зазывных сцен парит не выше хокку-самолепок. (На письме прекрасный жанр давно опошлен – тем же А. Буйновым, николаевским собратом по эстраде, который даже не балуется, но вдохновенно делится с читателями "Комсомолки" чем-то вроде "Вышел медведь на крыльцо. Зима настала".) В белую строку – это лишь лыко, рябь на воде, кровь на кувшинке. Скоро сюжет становится равным фактуре, и тогда, вслед за криминальными любовниками, сворачивает в местные саргассы и, подобно собаке, издыхает. Корейцы едят собак.