Революцию делают те, кому нет тридцати. Это не мои слова, не надо со мной спорить, я их так, для красоты приплёл. Лю Цзяинь было двадцать три, когда она сняла "Воловью шкуру", и я не стану говорить, что фильм революционен, потому что это неправда. Кто о нём вообще слышал? Речь не о революции, речь о свежем дыхании: лишённое драматургии якобы документальное кино о быте простой китайской семьи, снятое бесстрастной статичной камерой - это не стилистическое упражнение и не социальный комментарий, а трогательное произведение, в котором незначительные будничные эпизоды рассматриваются под микроскопом, оборачиваясь глубокими и порой непостижимыми таинствами, из которых и складывается так называемая обычная жизнь.

                                             
                                                                А ещё там есть маленький и недовольный кот.

  Чтобы создать такой фильм, нужна определённая смелость; между искренностью и эксгибиоционизмом - один шаг. Лю Цзяинь снимала себя и собственных родителей в своей же маленькой квартирке (пятьдесят квадратных метров, по словам режиссёра), разыгрывая или импровизируя короткие сценки, фиксируемые неподвижным объективом. Всего двадцать три монтажных склейки - меньше, чем в "Гармониях Веркмейстера". Короткий диалог о том, почему за ужином необходимо пить молоко. Безмолвный и чрезвычайно киногеничный эпизод, где хлопоты у плиты превращаются в загадочный и завораживающий обряд. Десятиминутный разговор о том, как правильно заправлять лапшу кунжутным соусом - сцена, окончательно закрепляющая идею о величии бытовых ритуалов. Снято всё просто (каких изысков ждать от статичной камеры в полутёмной квартире), но каждый фрагмент сам по себе обладает стилистической цельностью и завершённостью.

                                             
                                                     В этой сцене видны одни только руки. А в некоторых даже рук не видно.

    Это и правда изящное кино. Оно тесное - стены квартиры почти физически давят на зрителя - но всё равно изящное. Простота и безыскусность играют ему на руку. Фильм не пугает нас механичностью быта, но обнаруживает его поэтичность. Натуральный кусок жизни, без конца и без начала, он может показаться странным и бесформенным. Зато он живой - и светится искренностью, которая дорого стоит. Кому-то будет невыносимо смотреть до конца, кто-то оценит стилистическое достижение минимализма, а кто-то проникнется неспешным ритмом и с удовольствием будет наблюдать за семейным обедом. История? Нет никакой истории. Есть только время и жизнь, законсервированные кинематографом.

                                             
                                                                                         И, конечно же, кот.


URL записи