Открыв первый том «Записок конформиста» нежно мною любимого Сергея Соловьева и пробежав глазами заголовки глав, выбрала сходу , конечно, главу под названием «Никита», хотелось вспомнить вместе с автором, как оно всё начиналось…
Оказалось, по Москве ходили разговоры, что есть два брата, один- умница, блестящий талант, образованный, с философским складом ума, надежда нашего кино , и второй – КИНОАКТЕР, что звучало на фоне первой характеристики вполне уничижительно. Что интересно, младший старшего просто боготворил, ни тени ревности , ни тени раздражения от таких сравнений.
Рассказывает Соловьев , как впервые работал с Никитой на "Станционном смотрителе", когда того должны были забрать в армию , и ничего его знаменитый отец не предпринимал, да и никто об этом и не заикался, и почти уже в 30 лет, когда все отсрочки закончились, забрали его , и не просто в армию, а во флот, на атомные подлодки, на 4 года.
Как-то Соловьев , когда Никита приехал в отпуск, заметил , что ждал от него подвигов на ниве создания самодеятельности , а не марш-броска тихофлотцев-подводников от Владивостока до Северного полюса с водружением флага Тихоокеанского флота, который Никита организовал. А тот ему ответил, что уж если попал на службу, то уважение товарищей надо зарабатывать воинскими делами. А позднее и сына своего Степана отправил на службу туда же , во флот.
Еще вспоминает, как Никита невероятным образом остановил на скаку лошадей, добравшись до них из возка, где сидел вместе с актрисой, исполнявшей роль Дуни (дело было во время съемок "Станционного смотрителя", за несколько шагов до возможной трагедии, когда упряжка лошадей внезапно понесла возок и неминуемо перевернулась бы через пару-тройку минут, если бы он не повис на постромках…
Еще вспоминает, как шли они с Никитой к дому Соловьева где-то на выселках через какое-то поле, все в грязи и снегу, но ПРЯМО, как выбрал Никита, а не в обход, как предлагал Соловьев.
Вспоминает прощание с любимой сокурсницей по ВГИКУ, замечательной Динарой Асановой, уже гораздо позднее, в середине 80-х, и среди скорбно стоявших людей, пораженных этим ранним трагическим уходом, вдруг увидел Никиту.
"Ты что в Ленинграде делаешь,"- спросил Соловьев.
"Ничего. Попрощаться приехал с Динарой…это удивило, с ней вместе он не учился, саму ее, по-моему, не так уж хорошо и знал. Просто знал ее картины.
...Из той схемы, которую я сконструировал у себя внутри по поводу Никиты и которая в тот момент так была мне удобна для внутренних с ним подсчетов и пересчетов такого рода вещи явно выламывались, рушили возведенную мною элементарную, тупую, и, в общем, несправедливую конструкцию…"
А к чему это я все рассказываю?
…вот пройдет время, и все-таки, как ни крути, о режиссере будут судить по оставшимся после него фильмам. Может быть, это несправедливо, но вот и Караян, например, остался в истории как один из величайших дирижеров, несмотря на свою «гитлеровскую» премию…да и мало ли таких примеров.
А у Никиты Сергеича выдающихся фильмов не на одного хватит, так что, пусть его резвится возле власти.
А мы будем кино его смотреть: и "Рабу любви", и "Обломова", и "Неоконченную пьесу для механического пианино", и "Свой среди чужих..", и "Пять вечеров", и "Без свидетелей", шедевры, одним словом.
и вспоминать, как здорово все у него начиналось в молодости. и какие легенды ходили о нем в период расцвета: гений, гений...
и как работал он с актерами: легко-легко, шутя-играя...и шедевры снимал за три месяца, чтобы не расхолаживалась киногруппа, собранная для другого фильма.
и студенты завороженно внимали каждому слову (видела когда-то на Культуре его мастер-класс, незабываемо).
«Обстоятельства суть наши деспоты…", - обращался в историческое пространство Никита. Он очень любил эти нащокинские слова, с которыми тот некогда разменял сторублевую ассигнацию, подарок Пушкина, к тому времени уже покойного его друга."
по материалам книги Сергея Соловьева "Записки конформиста"