При просмотре экранизаций волей-неволей вступаешь в борьбу с призраками. За исключением, конечно, тех случаев, когда экранизация становится целиком и полностью самостоятельным явлением, и герои живут отдельной от оригинала жизнью. Например, Шерлок Холмс. Есть тексты Конан Дойля и есть наш Холмс. Есть дон Корлеоне Пьюзо и есть «Крестный отец» Копполы. Вроде одно и то же. По сути – совершенно разные произведения.
Если же смотреть и оценивать очередную попытку перенести на экран роман Шарлотты Бронте «Джен Эйр» и при этом хорошо знать оригинал, то борьба с призраками неизбежна. Ибо по прочтению романа в твоей голове уже сложились определенные образы. И герои, созданные воображением других, априори будут восприниматься скептично: «Ну-с, и что вы там напридумывали?» Кроме того, «Джен Эйр» так часто экранизировалась, что волей-неволей у любого поклонника (пардон, поклонницы) этой книги уже есть любимый дуэт актеров, кто лучше всех воплотил в жизнь образы главных героев романа – мистера Рочестера и Джен. Далтон и Кларк, Херт и Генсбур, Стивенс и Уилсон...
И вот – очередная экранизация. Очередной дуэт. Майкл Фассбендер и Миа Васиковска.
Как показывает горьковатый опыт предыдущих попыток, произведение ставит перед съемочной группой несколько основных, труднопреодолимых преград: адекватный сценарий, он, она. Роман слишком велик и многогранен, чтобы без потерь уместить его в два часа экранного времени. Минимальные потери возможны только в формате сериала, и лучшим из таковых, пожалуй, является сериал 83-го года, с Далтоном и Кларк.
Затем он. Найти подходящего Рочестера еще сложней, чем настоящую Джен. Тот же Далтон непозволительно красив для героя, который в романе отнюдь не блещет пленительной внешностью, а Херт, например, вообще слишком стар.
И следом, конечно же, она. Маленького роста, худенькая и бледненькая, некрасивая, скромная, как монашенка, но с такой внутренней силой, что сыграть ее невозможно, если в тебе самом нет подобного стержня. Такой характер требуется как минимум понимать, как максимум – обладать таким же.
Первый из камней преткновения напрочь убил постановку маститого Дзефирелли, два оставшихся – отрицательно сказываются на большинстве экранизаций.
Итак, новая трактовка романа о судьбе простой гувернантки, полюбившей своего хозяина, и которой тот ответил абсолютной взаимностью. И все бы хорошо, но только Джен не из тех, кому счастье достается просто так. И до идиллического «с милым рай и в шалаше» нужной пройти долгий непростой путь. Полюбить и быть любимой, оказаться на вершине земного счастья, пережить обман, остаться верной себе, неожиданно обрести семью, разбогатеть и, в конце концов, обрести то, что казалось бы утрачено навсегда.
Знающие люди, знакомые с романом, изначально настраиваются на неспешность действа. Незнающим фильм покажется затянутым. Однако в целом сценарий последней экранизации один из лучших. Да, убрали кое-каких героев; да, упростили некоторые сюжетные линиии; да, избавились от пары-тройки эпизодов. Но как результат - повествование довольно ровное, без явных нестыковок, хоть, конечно, далеко и не идеальное. И совершенно очевидно одно – фильм подразумевает под собой хорошее знание зрителями самого романа.
Прекрасные декорации – главное поместье повествования, Торнфильд-Холл, просто выше всяких похвал: готичное, мрачноватое, таящее тайну. Потрясающая музыка: адаптация Моцарта и Бетховена, тут имена композиторов говорят сами за себя. Приятная операторская работа - камера усиленно фиксирует детали: прозрачность цветущего сада, руки, коробка с подвенечным платьем, элементы туалета... Классика и шаблон, но здесь это смотрится допустимо, и картинки не портит.
И вдруг фильм преподносит еще один сюрприз – неожиданно хорош оказался Рочестер. Фассбендеру удалось уловить, понять сущность характера его героя. Он не заострял внимания на прошлом Рочестера, показав, его настоящее, его настоящим и его в настоящем. Резкий, импульсивный, не привыкший повторять дважды и прекрасно отдающий себе отчет в возникшем в его сердце чувстве. И потому там, за грозной и жесткой оболочкой скрывается человек нежный, преданный, умеющий по-доброму смеяться. Временами, в некоторых эпизодах, ему не хватает страстности, внутреннего пожара, горения, той самой необузданности, которым его столь щедро одарила Шарлотта Бронте, накала. Такого накала, что до него будет страшно дотронуться – можно сильно обжечься. Но в целом Рочестер Фассбендеру удался.
А что же Джен, центральная фигура повествования? Недавняя Алиса из Страны чудес, Миа Васиковска, снова оказалась в сказке. Только на этот раз с готическими элементами. Режиссер не стесняется использовать традиционные уловки для нагнетания зловещей обстановки: голые деревья и туман, внезапно, с оглушительным треском крыльев вспорхнувшая птица, призрачный шелест ветра, скрип половиц – стон старого поместья Торнфильд-Холл, прекрасная музыка... Dolby-sound – великая вещь. На нем целиком и полностью держатся многие эпизоды. И все это вместе успешно создает атмосферу зловещей тайны, окружающей мистера Рочестера.
Однако Джен Эйр в исполнении Васиковской получилась однообразной и пресной. С одинаково отрешенным выражением лица она обучает воспитанницу Рочестера Адель, спасает хозяина от огня, готовится к свадьбе, становится богатой. Кажется, ей все равно, что происходит вокруг, и ничто не в силах расшевелить ее, встряхнуть, разозлить, обрадовать. Временами хочется влепить ей пощечину, чтобы она хоть чуть ожила. Да, Джен в оригинале сдержана и скромна, но не до равнодушия. Где же пылкость мисс Эйр, ее неспокойный характер, ее радости, ее беды? Почему же ничего этого не видно? Она слишком одинакова. На этом блеклом фоне вспоминается фраза: «Jane Eyre – and nothing to say?» Однако этой Джен Эйр вообще сказать нечего. Всегда. Любовь не оживляет этих черт, не заставляет блестеть эти глаза, а этот рот – улыбаться. Не видно, как возникло чувство любви. Нет ощущения, что она вообще его любит. Ей не хватает какой-то искры, чтобы засиять. Из-за нее совершенно провальна сцена тушения пожара – огонь, подбирающийся к любимому человеку, не заливают водой так схематично, без эмоций, двигаясь так, как за минуту до этого показал режиссер. На страстный призыв не отвечают безлико, ровным голосом, словно проходя мимо: «Ты где? Я иду». О любимом человеке не спрашивают равнодушно, не вкладывая в вопрос ни переживания, ни жажды знания: «Как он?»
Перефразируем: «Jane Eyre?.. Nothing to say».
Несмотря на тайну и готические настроения, фильм полон света и солнца. В нем много эпизодов буквально наполненных солнцем. Оно оставляет ощущение радости и тепла. Однако по мере развития сюжета совершенно потрясающие сцены чередуются с полностью провальными. Уже упомянутый эпизод с тушением пожара сменяется чувственной сценой расставания. Но та самая пресловутая «химия» здесь целиком и полностью заслуга Фассбендера. На Васиковскую полагаться не приходится. Ей, если не вытягивает партнер, помогают звуки и визуальные эффекты.
Однако одним из самых неудачных моментов в целом весьма удачной интерпретации является финал. И хотя к нему изначально подводят с с первых минут картины, ибо фильм начинается с конца, финал получился комканый и поверхностный. Зрителю, опять-таки незнакомому с романом или знакомому по краткому описанию сюжета в «Википедии», совершенно непонятно, почему же заросший по самые уши мистер Рочестер, уставившись в одну точку, сидит под каким-то дубом и вид у него как у Робинзона Крузо. Дефо, конечно, тоже был английский писатель, но, позвольте, – это совсем другая история!
Далее музыка, солнце, короткий диалог и... титры. Спасибо за просмотр, выход там, где зеленая лампочка с человечком.
Никаких заключительных общих планов, никакого неспешного удаления камеры, оставляющей героев наедине, никакого постепенного затемнения. Ничего такого. Режиссер, видимо, экономил пленку. Оператору не дали возможности завершить на должном уровне то, что он делал столь хорошо на протяжении всей картины.
После такого финала на ум приходит только одно: «Остались чувства тонкие, едва определимые: то ли цветов-музыки хочется, то ли прирезать кого». А уж резать или музыку слушать каждый зритель, как и прежде, решит для себя сам.