H
Обозначая возможный выбор, кино принимается рассматривать предмет с двух позиций: твердохарактерного двенадцатилетнего мальчика Кристиана, с очередным переездом решительным шагом начинающим новую школьную жизнь, и безропотного доктора Антона, оторвавшегося от семьи, работая айболитом, сея гуманизм в африканской пустыне, где вольготно хозяйничает беспринципный злобный Бармалей.
Навещающий детей папа, в уличной стычке показывает сыновьям образец толстовского непротивления злу насилием, не представляя, что у старшего уже есть пример действенного отпора, который оказал противнику его школьный друг, открыв юному Элиасу победоносный способ решения бытовых проблем. И вот, когда доктор остужает пыл, мальчик разжигает огонь, убеждая друга, что сносить ничего не должно, как и спускать никому нельзя.
Почему у парня сталь в голосе? Детали — в короткой предыстории о недавней смерти его матери и в нервных разговорах с уставшим отцом, где в упрёках и обвинениях проскальзывают боль и страх одиночества, ненависть и подозрения в измене родственника, если и не согласившегося на эвтаназию, то, вместе с обречённой матерью, отказавшегося затягивать её угасающую жизнь.
Кое что о прошлом в контрастно спокойных разговорах рыхлого Антона со своей огорчённой женой, где опытный Микаэл Персбрандт заочно спорит с начинающим Уильямом Йонком Нилсеном, играющим исключительно по наитию своих представлений о добре и зле, увлекая этим в напарники ровесника Маркуса Рейгарда, являющего в кругу искушающих его героя душевных волнений неподдельный и всепрощающий оптимизм, вместе с другом приближающимся краю и стоящий с ним на краю, который, судя по всему, должна символизировать крыша портовой башни, обозначающая для ребят решимость, смелость и безрассудный порыв.
Пожалуй, актёрские работы имеют здесь большую ценность нежели очевидно схематичный прикладной сюжет, расставляющий по полочкам показательные поступки и безответственные дела, конкретно определяющие за и против, четко позиционируя отношения действующих лиц, противоположенных друг другу характерами, опытом и экранной судьбой. Оттого наивысшее напряжение возникает не в момент мгновенного экшна, а в эмоциональных вспышках конфликтов и разряжающих их примирительных слов, где глаза — взгляд, а взгляд — картина, которая понятна без лишних слов.
Общее впечатление от фильма — это его уравновешенность, где всего поровну — разных людей и полярных мнений, обострённых аргументов в сторону того и другого пути, диаметральных сомнений и противоположных выводов, которые, как кажется, сделали те, с кем схлестнулась вражда. Вот и раскаяние напуганного ребёнка с лихвой компенсирует молчание взрослого, переоценивающего ценности, с грустью взирая на окружающий его дикий африканский пейзаж.