С детства страдающий заиканием принц, тщится победить свой неудобный дефект. Престарелый папа — Король пытается приучить заику к публичной декламации, повышая голос, выдающий его раздражительный гнев, а миловидная супруга обходит по кругу всех великих врачей, мучающих мужа идиотскими упражнениями, безрезультатностью лишая того надежды и сил.

После всех кругов, единственный шанс — это обратиться к знахарю: Лайонел Лог не приписывает себе титулов и степеней, не гремит по округе, тихо проживая в обшарпанных стенах мрачной квартиры в окружении доброй жёнушки и трёх серьёзных детей, обозначая в домашней вывеске лишь род занятий, даже не намекая на гарантированный успех.

Снисходя с сиятельных высот, королевская особа позволяет с собой заговорить, позволяет себе заговорить с простолюдином, превозмогая брезгливость и отчуждение голубой крови от верноподданнической прямоты, уравнивающей его с семейное прозвище с вольным обращением грубоватого чужака.

По сути, монарший герой Колина Фёрта проходит испытание на сближение со своим народом, не по бумажке перечисляя в речи провинции и доминионы, а лично, с одним из тех, кто должен слушать его, сидя у радиоприёмника или стоя среди стадионной толпы. Метод лекаря (Джеффри Раш) требует от пациента отказаться от лишней спеси, открываясь встречным вопросам, ответами выдавая свои слабости, рождённые обидами детских лет.

В непростом диалоге неизбежны трения, когда один заходит дальше, чего другой не может стерпеть, но примирение идет от желания обеих сторон, заражённых взаимным интересом и взаимной терпимостью, замешанными на необходимости, подстёгиваемой слабостью трона, смертью родителя доставшегося разгульной воле старшего из его сыновей, настораживая правительство и двор, единых в опасении за будущее в ожидании грядущих военных лет.

Компромисс принца и знахаря обозначает решимость будущего монарха и выбор подданных, который своей уступчивостью выражает народный врач, едва ли не уговаривающей пациента, которому, похоже, и самому уже некуда отступать — хочешь — не хочешь, а трон свободен и люди замерли в ожидании его первых слов.

Пара актёров без труда делает весь фильм, которому не потребовалось ни избыточных декораций, ни обилия массовых сцен. Запирая их наедине, режиссёр вливает силу в слова собеседников, неуступчиво препирающихся между собой, оставляя семьи и свиту сборищем второплановых ролей с известными именами, символически обозначающими давних исторических лиц, которых запросто подминает под себя хроникальный образ Адольфа Гитлера, яростная речь которого подстёгивает королевскую волю заговорить.

Вот так, вошедший в доверие знахарь, открывает монарху путь к сердцу нации, скромно отступая в надлежащую ему тень, показывая пример не служения, но дружбы, не распутинского разгула, а связующей силы, единящей отечество, народ и его Короля, которого слушают, потому, что он говорит.

URL записи