Эта лента мультижанрового английского режиссёра Денни Бойла не идёт ни в какое сравнение, кое ему предписывают, с другим кинопроизведением на тему выживания в клаустрофобных условиях «Погребённый заживо» Родриго Кортеса, как по повествовательной структуре, так и по выбору визуальной передачи кинотекста. «Погребённый заживо» оказался довольно скуп на средства художественной выразительности, ограничиваясь лишь «четырёхстенным» повествованием и ставкой на захватывающую игру Рейна Рейнольдса, тогда как экзистенциально-приключенческая, биографическая картина «127 часов» предельно насыщена самыми разнообразными творческими изысканиями Денни Бойла, начиная от узнаваемого метода съёмки и заканчивая новаторскими деталями, и выходит далеко за пределы ловушки, в которой оказался Арон Ралстон. Хоть режиссёр никогда и не шёл по скучному пути одной жанровой направленности, его неповторимый почерк можно без труда распознать в фильме «127 часов». Например, визуальный стиль экспозиции ленты – того, что предшествовало попаданию альпиниста Арона Ралстона в ущелье, которое стало для него своеобразным чистилищем - можно сопоставить с началом психопатологического триллера «Неглубокая могила», когда незатейливая подготовка к основному действию разворачивается в ускоренно-стремительном темпе, стилистически оформленным образом. А стилистическое оформление Бойл создаёт за счёт дискретного членения экрана на отдельные контрапунктные моменты, словно стремясь абстрактно запечатлеть окружающую действительность, объять необъятное. Он как бы вклинивает содержание своих киносочинений в контекст исторического хода событий, обязательно синхронизируя захваченную камерой динамичную реальность с восхитительным музыкальным сопровождением, от чего создаётся важнейший эффект неразрывности изображения и звука.
Так получилось, что перед просмотром «127 часов» я закончил читать роман «короля ужасов» Стивена Кинга «Девочка, которая любила Тома Гордона», повествующий о заблудившейся в лесу девятилетней девочке, об её выживании не только физическом, но и психологическом. Центральной интонацией в произведении становится экзистенциальная сущность одиночества, его способность к неумолимому изменению реальности в сторону потаённых страхов или же неотступных желаний – физических и психических – заключающееся в галлюцинациях, иллюзиях, миражах и порождённое элементарной жаждой, голодом, тоской по близким. Вот и в ленте «127 часов» без труда угадывается мотив некой мистификации реальности в условиях безысходного одиночества и критической ситуации, когда твоя рука зажата валуном, а все попытки освободиться оказываются тщетными. И появление различных видений и вкраплений из прошлого Арона Ралстона предстают вполне оправданными. Программная реалистичность и умелая постановка «127 часов» могут рассматриваться в исторической перспективе с таким же успехом, как и предпринятые Бойлом попытки придания своей работе характера непреднамеренности, спонтанности.
Некоторые художественные решения Денни Бойла относительно киноленты «127 часов» настолько оригинальны, насколько вообще может быть оригинальным создание киноработы в эпоху апробированных методов повествования. Надо отдать постановщику должное за то, что он добился подлинного ощущения безысходности, гнетущей атмосферы, безнадёжности богооставленного героя, захватывающей напряжённости за счёт только одного приёма: своеобразной исповеди-рассказа главного героя в объектив видеокамеры с сохранением чёрного юмора. Среди многочисленных достоинств ленты «127 часов» обнаруживается одна исключительно художественно-визуальная особенность, представляющая собой появление прямой линии на уровне знака. Линия – белая полоса, хвостом тянущаяся за пролетающим над Ароном реактивным самолётом; линия – строгая траектория пролетающей над ущельем птицы. И именно этой «линейностью» символизируется одновременно и свобода, и узкое ущелье, которое стало для альпиниста ловушкой. Актёрское мастерство, которое демонстрирует уже довольно немолодой Джеймс Франко, служит образцово-типологическим примером того, насколько чутко нужно прочувствовать поведение в сложившейся ситуации и воплотить душевные переживание протагониста на экране. Подтверждением тому служит точно выверенные эмоции, проявляемые Франко. Вот он энергичный эскапист, полный сил и амбиций, а вот – мученик, попавший в сети жестокой судьбы, оборотнической реальности. Апофеозом актёрской игры в киноленте «127 часов» становится, конечно же, предфинальный драматический эпизод, являющий физические терзания Арона Ралстона в стремлении убраться из чёртовой темницы, назад – в цивилизованный мир. А философская подоплека кинопроизведения «127 часов» закономерно наводит на вопрос: неужели каждому индивиду нужно пройти через изоляционное, изнурительное, пыточное горнило, чтобы научиться относиться к жизни должным образом?!