ПОСЛЕДНИЕ ДНИ. СКУКА
Немецко-русская костюмированная драма «Последнее воскресение», недавно вышедшая на постсоветские экраны – довольно странный проект. Снятый голливудским режиссером средней руки Майклом Хоффманом преимущественно в Германии (в Саксонии-Анхальт, в Бранденбурге, Тюрингии и Лейпциге) и частично в России, на английском языке, с британскими и американскими актерами, фильм рассказывает о последних неделях жизни Льва Толстого (Кристофер Пламмер) – от приезда к нему нового секретаря Валентина Булгакова (Джеймс Макэвой) до роковой ноябрьской ночи на железнодорожной станции Астапово, когда великого писателя не стало. Собственно, в оригинале фильм так и называется – The Last Station, так что более точным переводом было бы “Последний полустанок»; сценарий написан по мотивам одноименного романа Джея Парини, основанного на дневниках самого Толстого, членов его семьи и близких друзей.
Сюжет строится на отношениях внутри двух пар: супруги Толстого, графини Софьи Андреевны (Хелен Миррен) с ее мужем, и Валентина Булгакова – с последовательницей учения Толстого Марией (Кэрри Кондон); наиболее активные действующие лица в этом квартете – Софья и Валентин, что неудивительно, поскольку роли исполняются наиболее узнаваемыми массовым зрителем актерами: у Миррен в послужном списке множество прекрасных ролей и недавний «Оскар», а Макэвой – кандидат в знаменитости из нового поколения исполнителей.
Заметно, что фильм снимался с самыми лучшими намерениями. Сентиментальная закадровая музыка (Сергей Евтушенко) – в традициях советских исторических постановок. Старательно воспроизведен быт русской усадьбы 1910 года. Актеры пытаются согласно МХАТовской традиции вживаться в роли. И все же старания остаются втуне.
Есть впечатление хорошо выстроенных декораций, прекрасно пошитых костюмов, но нет ощущения реальной фактуры жизни: все слишком чисто, приглажено, как на постановочной псевдоисторической фотографии для глянцевого журнала. То же и с работой актеров: они все равно остаются современными западными звездами, пытающимися играть жителей дореволюционной России. Как представляется, основные пороки фильма порождены подходом режиссера и сценариста к материалу. Вместо того, чтобы попытаться понять мир гениального писателя, передать это средствами кинематографической образности, Хоффман и Парини пошли наиболее банальным и прямолинейным путем: попытались извлечь драматургию из семейных конфликтов в ближайшем окружении Толстого. Конечно, при таком, откровенно спекулятивном подходе графиня превращается в недалекую фурию (Миррен в этой роли не показывает многое из того, на что способна), Толстой – в сварливого старичка с причудами, а те же Валентин и Мария – в клонов героев бесчисленных голливудских мелодрам.
Так что вместо трагической истории последних дней Толстого получилась очередная скучная околобиографическая спекуляция.
Дмитрий Десятерик