Посмотрел "Enter the Void" Гаспара Ноэ. Ничего больше у него не видел, (да, даже ни одного кадра из "Необратимости"), так что впечатление будет точечным.
В своё время, слушая и читая отзывы на гиллиамовский "Страх и Ненависть...", обнаружил, что существует критика этого фильма "справа" и "слева". Критика "справа", со стороны профанного цивильного большинства и Самого Экслера сводилась к тому, что фильм - про торчков и наркоманский бред, снят по укурке и ничего больше в нём нету. Критика "слева", со стороны "людей с понятием", знакомых с Веществами коротко и плодотворно, сводилась к тому, что "нэ так всё это было, савсэм нэ так", что эффект психоделиков показан совершенно неверно и все акценты извращённо смещены. И оба лагеря были по своему правы, и оба били совершенно мимо.
По отношению к фильму Ноэ "критика справа" не заставила (и не могла заставить) себя долго ждать, а вот левый фланг пока молчит (или я плохо ищу), но вот здесь ему высказаться было бы самое время, потому как этот фильм как раз о психоделии изнутри, в её философско-психологическом аспекте, и все претензии, высказанные Гиллиаму, следовало бы перенаправить сюда. Потому что снят наконец фильм, где о простых (предельно простых) вещах говорят предельно простым языком, называя жопу жопой, а половой акт - половым актом. Это всё-таки требует некоторой смелости - отказаться от изощрённых иносказаний и сделать фильм предельно натуралистичным и фрейдистски символичным. Можно сказать: "Фу, порнография". Но Христос на кресте тоже был вполне порнографичен в своей телесности, а Чжуан-Цзы говорил, что истина везде, в том числе в кале и моче (в которых, вместе с кровью, люди и рождались, пока не стали использовать клизму). Предельно ясным языком нам рассказывают одну очень простую историю, повторяющуюся бесконечные тысячи лет, историю человеческого рождения и смерти, единства рождения и смерти, матки и могилы, предков и потомков, матери и дитя, наслаждения и боли. Историю безысходного кошмара колеса Сансары, бесконечного возвращения страданий и привязанностей. Историю человеческого сознания вне пределов личности, вне пределов жизни. Но.
В пределах человеческого. Фильм даёт исчерпывающее(условно) описание перинатального (в терминах Грофа) надличностного уровня, но и только. Никаких (почти) намёков на то, что это не предел, в нём нет. Единство здесь - это не Космическое Единство, но единство крови, круговорот человеческих жизней и смертей, но не Жизни и Смерти. Главный герой не выходит за пределы себя как человеческого существа, он не родится ни баобабом, ни богом. Да, белый многоминутномерцающий экран даёт нам знать, что выход есть, как и слова Алекса из Книги Мёртвых в начале фильма, но это только умственный и бессильный намёк. Зритель остаётся заключён в кольце, вращаясь от гностического отвращения перед репродукцией до экстатического принятия вечного круга жизни. Вход в пустоту по сути не происходит, потому что не происходит выхода. И сравнение с Джармушем напрашивается само собой. Там - сосредоточенная медитативная практика, здесь - бессистемное употребление психоделиков. Там - иллюзорность мира и её культивирование, здесь - лихорадочные попытки вернуться, "найти собственный прах". Там - победа над рациональным и ограничивающим, полная свобода, чистый лист (и даже он исчезает), здесь - запирание себя в новом рождении, forever and ever. Там - деконструкция мнимой реальности кинематографа, место действия "нигде", здесь - создание искусственной реальности с полным эффектом присутствия. Это смело? Да. Это ново? Да. Это вызывает резонанс? Наверное. Это пропаганда? Пожалуй, да. Тому, кто досидит до конца без моральных приступов, без тупого ржания, без тошноты и гадливости, со спокойным принятием - ему, возможно, станет интересно, а что же там. Вот только много ли будет таких, кто при всём этом не удовлетворили так или иначе своего интереса? Надеюсь, будет.