четверг, 30 декабря 2010
ОЛЕГ КОХАН: В НАШИХ СИЛАХ ДАТЬ МИРУ УКРАИНСКИЙ НОВЫЙ КИНЕМАТОГРАФ
Кинокомпания «Сота синема групп», возглавляемая киевским продюсером Олегом Коханом, активно работает в украинском кинематографе всего три года, но имеет впечатляющий список достижений. Кохан выступил продюсером последних фильмов Киры Муратовой («Два в одном», «Мелодия для шарманки»), Романа Балаяна («Избранник», «Райские птицы»), Отара Иоселиани («Шантрапа»), Кшиштофа Занусси («Сердце на ладони»). Игровой дебют известного документалиста Сергея Лозницы «Счастье мое» впервые в истории отечественного кино был отобран в основной конкурс Каннского фестиваля и был хорошо воспринят как зрителями, так и ведущими западными критиками.
Олег Кохан ответил на мои вопросы о своем пути в кино, о проектах его компании, о настояшем и будущем украинской кинематографии.
— Как ты пришел в киноиндустрию?
— Все возникает из увлечений. Я в детстве любил делать три вещи: играть в футбол (я этим профессионально занимался в школе), читать книги и смотреть кино. Всегда возникало такое стремление: cтать причастным к этой тайне, когда ты можешь посредством экрана переместиться в другой мир — это на первом этапе, неосознанное, эмоциональное; а со временем меня заинтересовала и возможность высказывания, возможность через авторский кинематограф поделиться своим отношением к жизни.
— Хотелось ли поначалу стать актером, режиссером?
— У меня никогда не было соблазнов по поводу актерства. Интересна и режиссура, и менеджмент. Понимание того, что стоит за одним и другим, вызрело непосредственно на кинофестивале «Стожары». И я принял решение стать частью механизма создания кинематографа. Однако, учитывая, что каждый режиссер должен найти своего продюсера, желательно успешного, я решил начать с главного.
— Имеешь ли ты формальное кинообразование?
— Была попытка. Поехал поступать на первые ВГИКовские продюсерские курсы, но когда прочитал программу, то понял, что был прав Тарантино, который сказал, что лучше потратить шестьдесят тысяч долларов на собственный фильм и получить практический опыт, чем потратить те же деньги на какое-то образование. Я теоретическую базу уже имел, а в той программе не было маркетинга, рынков, и преподавать это было некому, по большому счету. Да и такой профессии, как продюсер, в советское время не существовало. Тут как в хирургии — пока всех внутренностей своими руками не коснешься, ничего не поймешь. Потому я принял решение, что буду проходить свою школу: снимать кино за собственные деньги, получая таким образом опыт.
— Кстати, а откуда ты взял деньги на столь хлопотное дело?
— У меня был ряд компаний, отдельно реализованных как бизнесы в различных сегментах кинопроизводства: рекламы и постпродакшна. Так что имелся свой капитал, позволявший начать кинопроекты. Во-вторых — государственная помощь Службы кинематографии, которая поддержала многие наши проекты, за что я им искренне благодарен. Надеюсь, в ближайшее время сюда подключатся дистрибьюторы, каналы, прокатчики и другие участники индустрии, которые во всем мире обеспечивают финансирование новых фильмов.
— Барская, то есть чиновничья, любовь переменчива...
— Тем не менее, мы уже с шестью министрами работали, думаю, сможем находить аргументы и дальше.
— Каким был твой первый проект?
— В Москве как пробу пера сделал телесериал, чтобы понять, как работает сам производственный механизм. А первый большой художественный проект, самостоятельный и полноценный (со всем спектром продюсерских задач: создать событие, обеспечить участие в фестивалях и коммерческий прокат) — «Два в одном» Киры Муратовой.
— Ты работаешь с серьезными, знаменитыми режиссерами — насколько легко добиться их доверия?
— Может, для кого-то есть сложность, для меня же это огромное удовольствие и жизненная удача — общение с такого рода людьми. Да, есть психологические особенности, ведь это уникальные личности, я бы сказал, эпохального масштаба. Я прошел совершенно замечательную школу, общаясь со столь выдающимися мастерами, как Муратова, Балаян, Занусси, Иоселиани.
— К каждому, очевидно, был нужен свой особый подход?
— Безусловно. Разные личности по творческим приоритетам, художественным акцентам и мировоззрению. В этом была основная задача — найти общий язык. И каждый раз удавалось установить диалог между продюсером и режиссером.
— Может быть, это профанный вопрос, но ты поддерживаешь дотационное, авторское кино, которое не окупает себя, — по крайней мере, в ближайшей перспективе. А как же прибыль — ты ведь все-таки бизнесмен?
— У нас принято ставить во главу угла американскую модель продюсирования кино, что является — и я в который раз это подчеркиваю! — глубоко ошибочным. Кинопродюсер необязательно вкладывает свои средства. Скорее, это человек, умеющий привлекать на проект средства из разных источников. Это могут быть взносы как государственные, так и из фондов, деньги телевизионных каналов, спонсоров. Мы занимаемся таким кино, которое, как многие уже признали в мире, отображает культуру, страну и участвует в диалоге наций. Весь мир это понял, даже в США существует специальный дотационный фонд для кино как искусства. Это даже не тема для дискуссий, это аксиома. У нас почему-то до сих пор обсуждают, какое кино нам снимать. Если мы будем только развлекаться — отучимся думать. Наверно, никто не сможет вспомнить развлекательные журналы начала века, которые очень напоминают сегодняшние фильмы-однодневки: закончился прокат — забыли. Зато есть «Идиот» Достоевского и «Война и мир» Толстого в литературе, а кино — «Восемь с половиной» Феллини, «Зеркало» Тарковского, «Земля» Довженко. Возникает вопрос — чего мы хотим и надо ли об этом думать.
— Думать надо, но и зарабатывать как-то тоже необходимо.
— Мы работаем в сегменте артхаусного кино, который и в Европе, и в мире успешно существует. Это кино прокатывается, имеет стабильного зрителя. Оно намного более развито, чем на нашей территории, что обусловлено количеством кинотеатров, общей гуманитарной политикой. Это кино финансируется, продается и смотрится. Кроме того, в Европе, в той же Франции, существуют два критерия: фестивальный успех и кассовые сборы. По этой системе продюсер набирает баллы. Если твоя картина попадает на фестиваль класса «А», то продюсер получает вознаграждение за этот фильм или преференции на свой будущий проект. Так этот механизм работает, и мы уже на европейском рынке финансирования имеем высокие рейтинги, потому что наши проекты в Венеции, в Каннах, в Риме не только участвовали, но и побеждали. За 4 года — более 50 призов. С другой стороны, уже перед каннской премьерой «Счастья моего» на нас вышли несколько крупных европейских каналов с предложениями насчет сотрудничества в следующих проектах Сергея Лозницы. А уже после Канн «Счастье мое» было продано на 20 территорий в Европу, США, Израиль. Уже есть факты, успешность стратегии доказана.
— Почему фильм Лозницы имеет такой успех?
— Причина в том, что это действительно произведение искусства — мощное, содержательное, смелое, хлесткое. Когда я читал первый вариант сценария, уже было понятно, что это сделано талантливо, с любовью, с понимаем и знанием профессии, что есть не просто игра в кино, а суть — понимание органики искусства. Плюс уже существующий бэкграунд режиссера в документальном кино. Для меня это большое человеческое и профессиональное счастье — работать над такого рода фильмами. Они обогащают, развивают, дают силы и вдохновение для следующих проектов.
— Когда ищешь средства — приходится ли самому быть артистом? Какие качества нужны?
— Для меня первым пунктом для преодоления всех этих непростых барьеров является одержимость и влюбленность в проект, стопроцентное в нем растворение. Ты одержим точно так же, как и авторы фильма. И потому можешь даже в безысходных вариантах находить решение. Я дышу проектом, я понимаю, что уже не сделать его я не могу, он уже как потребность. И еще, конечно, — собственный профессионализм, профессиональная команда, владение ремеслом, которым ты занимаешься.
— Будешь ли ты поддерживать молодых режиссеров, дебютантов?
— У меня обширная библиотека данных по выпускникам и студентам Университета имени Карпенко-Карого и другим молодым режиссерам. Но это не может быть только на плечах молодой компании, здесь необходимо участие государства. Наш рынок должен осознать, что, не открывая новые имена, мы останемся некими перекати-поле, которые живут французским, американским, японским мировосприятием, ничего не зная о себе. Нам не хватает знаний — о себе, о стране, о людях рядом с нами. Обрати внимание, что за 20 лет Лозница впервые попытался осмыслить сегодняшние реалии таким образом — и какой отклик получил. А так — мы о себе не знаем. Что до дебютантов, то сейчас у нас в разработке фильм «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Это молодой кинематографист, который получив образование в нью-йоркской киношколе, свой первый фильм «Сны о рыбе» презентовал на Каннском МКФ. Картина очень интересная, амбициозная, снимается на Кубе, пока приостановлена из-за кризиса. А полноценно работать с украинскими дебютантами мешает еще и образовательная проблема. К сожалению, студенты, получившие европейское кинообразование, качественно отличаются от наших. Это проблема не денег, а недееспособной образовательной системы. Нужно это признать и начать реформу кинообразования в системе всей отрасли. К примеру, на Западе учат всему — от азов съемки до ведения переговоров. Этого мы напрочь лишены, не говоря уже о том, что также полностью отсутствуют коммуникационные площадки, где студенты могли бы общаться со старшими коллегами, с представителями различных профессий рынка.
— Появятся ли когда-нибудь в каталоге кинокомпании «СОТА» фильмы, снятые на украинском?
— Естественно. На сегодня большинство сценаристов и режиссеров, актеров — это россияне, и языковой приоритет очевиден. У нас в планах — экранизация украинской классики и современной литературы, где творческая составляющая будет со старта украиноязычной. И не забываем о свободе выбора каждого автора. Кроме того, реалии рынка тоже диктуют свои условия. У нас на сегодня около 200 кинотеатров функционирует — мизер для страны масштаба Украины. Где прокатывать это кино? Отсутствует лоббистская программа со стороны государства. Об этом всем уже давно известно. Каналы не покупают. В таких условиях первый рынок, на который ты заинтересован выйти — российский: с бюджетами, кинотеатрами и телеканалами. Есть объективные рыночные условия. Давайте изменим их, поддержим финансово национальное кино на украинском — и вопрос языка исчезнет. Кроме того, меня интересует не язык, на котором снято — это, повторюсь, проблема государственной поддержки, — а вопрос киноязыка. Авторы должны думать при создании фильма о киноязыке, который у нас как следует не освоен. Мы находимся на очень отдаленной периферии кинопроцесса — это начинаешь понимать, когда становишься активным игроком мирового рынка.
— Можно ли выйти из этой ситуации?
— Да. Нужно, как и все государства, столкнувшиеся с данной проблемой, провести комплексную реформу. Потому что финансированием лишь одного из сегментов рынка этот вопрос не решается. Да, наконец-то принят закон о поддержке кинематографии и внесены, что немаловажно, поправки в Налоговый кодекс. Приняли бюджет, в котором ощутимо увеличены расходы на кинематограф: 122 миллиона гривен. Это не панацея, но все же, ведь бюджет этого года не позволял даже долги выплатить за 2009 год. И еще, надо говорить об активном подключении бизнеса. В России за год денег банков и корпораций потрачено на кино больше, чем на всю культуру за всю историю независимой Украины. Необходимо перейти в качественно иное измерение. На бюджетное кино в Украине должно тратиться минимум 40—50 миллионов евро. Для европейской страны с 46-миллионным населением необходимо производить хотя бы 30 картин, не говоря уж о том, что нужны 1000 кинотеатров, не менее. Давайте достигнем хотя бы этого уровня — а потом будем смотреть, по какому пути будет развиваться Украина как кинематографическая держава.
— Другой пласт проблем — прокат. Я заметил, что у фильмов «СОТЫ» с регулярными показами в кинотеатрах постоянные сложности. В частности, до сих пор широкий зритель не видел фильм Лозницы.
— «Счастье мое» обязательно выйдет в прокат. Некоторые задержки обусловлены кризисом. Кроме того, во Франции дистрибьютор, купивший права на «Счастье мое», получил от специального фонда на печать копий, на полиграфию, на пиар 80 000 евро. В Германии — 65 000 евро. В каждой стране есть фонды, специально занимающиеся поддержкой проката. Это не входит в бюджет фильма. У нас все это, к сожалению, за счет продюсера. Не все дистрибьюторы готовы печатать копии и вкладывать деньги в рекламу. Кинотеатры являются коммерческими предприятиями, им выгоднее поставить «Гарри Поттера» или «Аватар», нежели неоднозначный фильм, который заставляет думать. На пальцах одной руки можно посчитать все кинотеатры страны, которые действуют иначе. В неоднократно уже упоминавшейся Франции — обратная ситуация: в Париже столько артхаусных кинотеатров, сколько кинотеатров во всей Украине. Это не считая телеканалов, которые показывают авторское кино. У нас же пока в почете развлекательное кино.
— Каковы твои продюсерские планы?
— Мы сейчас работаем над громким международным проектом «Футбол, любовь моя». Сознательно сохранен отсыл к фильмам «Париж, я люблю тебя» или «Нью-Йорк, я люблю тебя». Это киноальманах о футболе. Ведь в 2012 году у нас Евро, а в 2013—150-летие футбола. Понятно, что для меня футбол — не просто игра, я сам играл в юношеский футбол и, неудивительно, что захотелось объединить эти две свои страсти — кино и футбол. Когда начались такие альманахи, я понял, что это подходящая форма, ведь многогранность игры можно как раз показать через разные точки зрения: глазами тренера, зрителя, игрока, чиновников, даже мяча или штанги... Показать, что это больше чем игра — это религия, политика, жизнь. Не могу пока назвать имена — идут переговоры, — но 5—6 громких имен уже гарантированы.
Также обсуждаем новые фильмы Киры Муратовой, Романа Балаяна, Сергея Лозницы. Плюс упомянутая выше «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Кстати, этот фильм хоть и снимается на Кубе, но по сути повествует о нас в 1990-е. Ведь сейчас на Кубе происходит то, что у нас было тогда — уходит поэтическая эра социализма, надвигается капитализм, через призму сегодняшних событий возникают многие параллели. Еще в обозримом будущем мы объявим о большом историческом фильме по произведению классика украинской литературы. Надеемся, что этот фильм может стать эпохальным с точки зрения зрительского кино — как в свое время стал «Огнем и мечем» для Польши, «Монгол» для Казахстана. Большой, многомиллионный совместный проект — это единственный путь сделать его успешным у зрителей. Хотели бы поддержать дебютантов и активно к этому готовимся, но их предложения требуют доработки. В целом, мы готовы делать 5—6 картин в год самостоятельно и еще несколько копродукций.
— Каким ты видишь свое личное будущее через 10—15 лет? Все сидишь в офисе и продюсируешь?
— Прелесть моего ремесла заключается в том, что сегодня ты можешь быть в Безугловке, спасать съемочную площадку в 26-градусный мороз, а буквально через неделю стоять на сцене и получать приз. Огромная амплитуда этой профессии меня очень вдохновляет. Если говорить о будущем, то я хочу, чтобы наше кино стало полноценно работающей отраслью с большим количеством молодых дарований и громкими именами. Я вижу это не как мечту, а как цель в случае проведения нужных реформ — явление украинского кинематографа в европейском и мировом контексте, как в свое время прозвучало иранское, корейское, румынское кино. Я верю, что это вполне в наших силах — дать миру украинский новый кинематограф — новые имена, новый язык, новую зрелость. И, конечно, хотелось бы, чтобы существовали качественные коммерческие проекты, стоящее зрительское кино.
— Есть ли у тебя увлечения кроме кино?
— Профессия продюсера включила в себя такое количество разнообразных умений и новшеств, что не отличить уже работу и развлечение. А так — футбол, — это мое спортивное прошлое, время от времени гоняю мяч для поддержания формы, и еще активно с сыном сражаемся в шахматы, это семейное хобби, вся семья играет.
Дмитрий Десятерик
Кинокомпания «Сота синема групп», возглавляемая киевским продюсером Олегом Коханом, активно работает в украинском кинематографе всего три года, но имеет впечатляющий список достижений. Кохан выступил продюсером последних фильмов Киры Муратовой («Два в одном», «Мелодия для шарманки»), Романа Балаяна («Избранник», «Райские птицы»), Отара Иоселиани («Шантрапа»), Кшиштофа Занусси («Сердце на ладони»). Игровой дебют известного документалиста Сергея Лозницы «Счастье мое» впервые в истории отечественного кино был отобран в основной конкурс Каннского фестиваля и был хорошо воспринят как зрителями, так и ведущими западными критиками.
Олег Кохан ответил на мои вопросы о своем пути в кино, о проектах его компании, о настояшем и будущем украинской кинематографии.
— Как ты пришел в киноиндустрию?
— Все возникает из увлечений. Я в детстве любил делать три вещи: играть в футбол (я этим профессионально занимался в школе), читать книги и смотреть кино. Всегда возникало такое стремление: cтать причастным к этой тайне, когда ты можешь посредством экрана переместиться в другой мир — это на первом этапе, неосознанное, эмоциональное; а со временем меня заинтересовала и возможность высказывания, возможность через авторский кинематограф поделиться своим отношением к жизни.
— Хотелось ли поначалу стать актером, режиссером?
— У меня никогда не было соблазнов по поводу актерства. Интересна и режиссура, и менеджмент. Понимание того, что стоит за одним и другим, вызрело непосредственно на кинофестивале «Стожары». И я принял решение стать частью механизма создания кинематографа. Однако, учитывая, что каждый режиссер должен найти своего продюсера, желательно успешного, я решил начать с главного.
— Имеешь ли ты формальное кинообразование?
— Была попытка. Поехал поступать на первые ВГИКовские продюсерские курсы, но когда прочитал программу, то понял, что был прав Тарантино, который сказал, что лучше потратить шестьдесят тысяч долларов на собственный фильм и получить практический опыт, чем потратить те же деньги на какое-то образование. Я теоретическую базу уже имел, а в той программе не было маркетинга, рынков, и преподавать это было некому, по большому счету. Да и такой профессии, как продюсер, в советское время не существовало. Тут как в хирургии — пока всех внутренностей своими руками не коснешься, ничего не поймешь. Потому я принял решение, что буду проходить свою школу: снимать кино за собственные деньги, получая таким образом опыт.
— Кстати, а откуда ты взял деньги на столь хлопотное дело?
— У меня был ряд компаний, отдельно реализованных как бизнесы в различных сегментах кинопроизводства: рекламы и постпродакшна. Так что имелся свой капитал, позволявший начать кинопроекты. Во-вторых — государственная помощь Службы кинематографии, которая поддержала многие наши проекты, за что я им искренне благодарен. Надеюсь, в ближайшее время сюда подключатся дистрибьюторы, каналы, прокатчики и другие участники индустрии, которые во всем мире обеспечивают финансирование новых фильмов.
— Барская, то есть чиновничья, любовь переменчива...
— Тем не менее, мы уже с шестью министрами работали, думаю, сможем находить аргументы и дальше.
— Каким был твой первый проект?
— В Москве как пробу пера сделал телесериал, чтобы понять, как работает сам производственный механизм. А первый большой художественный проект, самостоятельный и полноценный (со всем спектром продюсерских задач: создать событие, обеспечить участие в фестивалях и коммерческий прокат) — «Два в одном» Киры Муратовой.
— Ты работаешь с серьезными, знаменитыми режиссерами — насколько легко добиться их доверия?
— Может, для кого-то есть сложность, для меня же это огромное удовольствие и жизненная удача — общение с такого рода людьми. Да, есть психологические особенности, ведь это уникальные личности, я бы сказал, эпохального масштаба. Я прошел совершенно замечательную школу, общаясь со столь выдающимися мастерами, как Муратова, Балаян, Занусси, Иоселиани.
— К каждому, очевидно, был нужен свой особый подход?
— Безусловно. Разные личности по творческим приоритетам, художественным акцентам и мировоззрению. В этом была основная задача — найти общий язык. И каждый раз удавалось установить диалог между продюсером и режиссером.
— Может быть, это профанный вопрос, но ты поддерживаешь дотационное, авторское кино, которое не окупает себя, — по крайней мере, в ближайшей перспективе. А как же прибыль — ты ведь все-таки бизнесмен?
— У нас принято ставить во главу угла американскую модель продюсирования кино, что является — и я в который раз это подчеркиваю! — глубоко ошибочным. Кинопродюсер необязательно вкладывает свои средства. Скорее, это человек, умеющий привлекать на проект средства из разных источников. Это могут быть взносы как государственные, так и из фондов, деньги телевизионных каналов, спонсоров. Мы занимаемся таким кино, которое, как многие уже признали в мире, отображает культуру, страну и участвует в диалоге наций. Весь мир это понял, даже в США существует специальный дотационный фонд для кино как искусства. Это даже не тема для дискуссий, это аксиома. У нас почему-то до сих пор обсуждают, какое кино нам снимать. Если мы будем только развлекаться — отучимся думать. Наверно, никто не сможет вспомнить развлекательные журналы начала века, которые очень напоминают сегодняшние фильмы-однодневки: закончился прокат — забыли. Зато есть «Идиот» Достоевского и «Война и мир» Толстого в литературе, а кино — «Восемь с половиной» Феллини, «Зеркало» Тарковского, «Земля» Довженко. Возникает вопрос — чего мы хотим и надо ли об этом думать.
— Думать надо, но и зарабатывать как-то тоже необходимо.
— Мы работаем в сегменте артхаусного кино, который и в Европе, и в мире успешно существует. Это кино прокатывается, имеет стабильного зрителя. Оно намного более развито, чем на нашей территории, что обусловлено количеством кинотеатров, общей гуманитарной политикой. Это кино финансируется, продается и смотрится. Кроме того, в Европе, в той же Франции, существуют два критерия: фестивальный успех и кассовые сборы. По этой системе продюсер набирает баллы. Если твоя картина попадает на фестиваль класса «А», то продюсер получает вознаграждение за этот фильм или преференции на свой будущий проект. Так этот механизм работает, и мы уже на европейском рынке финансирования имеем высокие рейтинги, потому что наши проекты в Венеции, в Каннах, в Риме не только участвовали, но и побеждали. За 4 года — более 50 призов. С другой стороны, уже перед каннской премьерой «Счастья моего» на нас вышли несколько крупных европейских каналов с предложениями насчет сотрудничества в следующих проектах Сергея Лозницы. А уже после Канн «Счастье мое» было продано на 20 территорий в Европу, США, Израиль. Уже есть факты, успешность стратегии доказана.
— Почему фильм Лозницы имеет такой успех?
— Причина в том, что это действительно произведение искусства — мощное, содержательное, смелое, хлесткое. Когда я читал первый вариант сценария, уже было понятно, что это сделано талантливо, с любовью, с понимаем и знанием профессии, что есть не просто игра в кино, а суть — понимание органики искусства. Плюс уже существующий бэкграунд режиссера в документальном кино. Для меня это большое человеческое и профессиональное счастье — работать над такого рода фильмами. Они обогащают, развивают, дают силы и вдохновение для следующих проектов.
— Когда ищешь средства — приходится ли самому быть артистом? Какие качества нужны?
— Для меня первым пунктом для преодоления всех этих непростых барьеров является одержимость и влюбленность в проект, стопроцентное в нем растворение. Ты одержим точно так же, как и авторы фильма. И потому можешь даже в безысходных вариантах находить решение. Я дышу проектом, я понимаю, что уже не сделать его я не могу, он уже как потребность. И еще, конечно, — собственный профессионализм, профессиональная команда, владение ремеслом, которым ты занимаешься.
— Будешь ли ты поддерживать молодых режиссеров, дебютантов?
— У меня обширная библиотека данных по выпускникам и студентам Университета имени Карпенко-Карого и другим молодым режиссерам. Но это не может быть только на плечах молодой компании, здесь необходимо участие государства. Наш рынок должен осознать, что, не открывая новые имена, мы останемся некими перекати-поле, которые живут французским, американским, японским мировосприятием, ничего не зная о себе. Нам не хватает знаний — о себе, о стране, о людях рядом с нами. Обрати внимание, что за 20 лет Лозница впервые попытался осмыслить сегодняшние реалии таким образом — и какой отклик получил. А так — мы о себе не знаем. Что до дебютантов, то сейчас у нас в разработке фильм «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Это молодой кинематографист, который получив образование в нью-йоркской киношколе, свой первый фильм «Сны о рыбе» презентовал на Каннском МКФ. Картина очень интересная, амбициозная, снимается на Кубе, пока приостановлена из-за кризиса. А полноценно работать с украинскими дебютантами мешает еще и образовательная проблема. К сожалению, студенты, получившие европейское кинообразование, качественно отличаются от наших. Это проблема не денег, а недееспособной образовательной системы. Нужно это признать и начать реформу кинообразования в системе всей отрасли. К примеру, на Западе учат всему — от азов съемки до ведения переговоров. Этого мы напрочь лишены, не говоря уже о том, что также полностью отсутствуют коммуникационные площадки, где студенты могли бы общаться со старшими коллегами, с представителями различных профессий рынка.
— Появятся ли когда-нибудь в каталоге кинокомпании «СОТА» фильмы, снятые на украинском?
— Естественно. На сегодня большинство сценаристов и режиссеров, актеров — это россияне, и языковой приоритет очевиден. У нас в планах — экранизация украинской классики и современной литературы, где творческая составляющая будет со старта украиноязычной. И не забываем о свободе выбора каждого автора. Кроме того, реалии рынка тоже диктуют свои условия. У нас на сегодня около 200 кинотеатров функционирует — мизер для страны масштаба Украины. Где прокатывать это кино? Отсутствует лоббистская программа со стороны государства. Об этом всем уже давно известно. Каналы не покупают. В таких условиях первый рынок, на который ты заинтересован выйти — российский: с бюджетами, кинотеатрами и телеканалами. Есть объективные рыночные условия. Давайте изменим их, поддержим финансово национальное кино на украинском — и вопрос языка исчезнет. Кроме того, меня интересует не язык, на котором снято — это, повторюсь, проблема государственной поддержки, — а вопрос киноязыка. Авторы должны думать при создании фильма о киноязыке, который у нас как следует не освоен. Мы находимся на очень отдаленной периферии кинопроцесса — это начинаешь понимать, когда становишься активным игроком мирового рынка.
— Можно ли выйти из этой ситуации?
— Да. Нужно, как и все государства, столкнувшиеся с данной проблемой, провести комплексную реформу. Потому что финансированием лишь одного из сегментов рынка этот вопрос не решается. Да, наконец-то принят закон о поддержке кинематографии и внесены, что немаловажно, поправки в Налоговый кодекс. Приняли бюджет, в котором ощутимо увеличены расходы на кинематограф: 122 миллиона гривен. Это не панацея, но все же, ведь бюджет этого года не позволял даже долги выплатить за 2009 год. И еще, надо говорить об активном подключении бизнеса. В России за год денег банков и корпораций потрачено на кино больше, чем на всю культуру за всю историю независимой Украины. Необходимо перейти в качественно иное измерение. На бюджетное кино в Украине должно тратиться минимум 40—50 миллионов евро. Для европейской страны с 46-миллионным населением необходимо производить хотя бы 30 картин, не говоря уж о том, что нужны 1000 кинотеатров, не менее. Давайте достигнем хотя бы этого уровня — а потом будем смотреть, по какому пути будет развиваться Украина как кинематографическая держава.
— Другой пласт проблем — прокат. Я заметил, что у фильмов «СОТЫ» с регулярными показами в кинотеатрах постоянные сложности. В частности, до сих пор широкий зритель не видел фильм Лозницы.
— «Счастье мое» обязательно выйдет в прокат. Некоторые задержки обусловлены кризисом. Кроме того, во Франции дистрибьютор, купивший права на «Счастье мое», получил от специального фонда на печать копий, на полиграфию, на пиар 80 000 евро. В Германии — 65 000 евро. В каждой стране есть фонды, специально занимающиеся поддержкой проката. Это не входит в бюджет фильма. У нас все это, к сожалению, за счет продюсера. Не все дистрибьюторы готовы печатать копии и вкладывать деньги в рекламу. Кинотеатры являются коммерческими предприятиями, им выгоднее поставить «Гарри Поттера» или «Аватар», нежели неоднозначный фильм, который заставляет думать. На пальцах одной руки можно посчитать все кинотеатры страны, которые действуют иначе. В неоднократно уже упоминавшейся Франции — обратная ситуация: в Париже столько артхаусных кинотеатров, сколько кинотеатров во всей Украине. Это не считая телеканалов, которые показывают авторское кино. У нас же пока в почете развлекательное кино.
— Каковы твои продюсерские планы?
— Мы сейчас работаем над громким международным проектом «Футбол, любовь моя». Сознательно сохранен отсыл к фильмам «Париж, я люблю тебя» или «Нью-Йорк, я люблю тебя». Это киноальманах о футболе. Ведь в 2012 году у нас Евро, а в 2013—150-летие футбола. Понятно, что для меня футбол — не просто игра, я сам играл в юношеский футбол и, неудивительно, что захотелось объединить эти две свои страсти — кино и футбол. Когда начались такие альманахи, я понял, что это подходящая форма, ведь многогранность игры можно как раз показать через разные точки зрения: глазами тренера, зрителя, игрока, чиновников, даже мяча или штанги... Показать, что это больше чем игра — это религия, политика, жизнь. Не могу пока назвать имена — идут переговоры, — но 5—6 громких имен уже гарантированы.
Также обсуждаем новые фильмы Киры Муратовой, Романа Балаяна, Сергея Лозницы. Плюс упомянутая выше «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Кстати, этот фильм хоть и снимается на Кубе, но по сути повествует о нас в 1990-е. Ведь сейчас на Кубе происходит то, что у нас было тогда — уходит поэтическая эра социализма, надвигается капитализм, через призму сегодняшних событий возникают многие параллели. Еще в обозримом будущем мы объявим о большом историческом фильме по произведению классика украинской литературы. Надеемся, что этот фильм может стать эпохальным с точки зрения зрительского кино — как в свое время стал «Огнем и мечем» для Польши, «Монгол» для Казахстана. Большой, многомиллионный совместный проект — это единственный путь сделать его успешным у зрителей. Хотели бы поддержать дебютантов и активно к этому готовимся, но их предложения требуют доработки. В целом, мы готовы делать 5—6 картин в год самостоятельно и еще несколько копродукций.
— Каким ты видишь свое личное будущее через 10—15 лет? Все сидишь в офисе и продюсируешь?
— Прелесть моего ремесла заключается в том, что сегодня ты можешь быть в Безугловке, спасать съемочную площадку в 26-градусный мороз, а буквально через неделю стоять на сцене и получать приз. Огромная амплитуда этой профессии меня очень вдохновляет. Если говорить о будущем, то я хочу, чтобы наше кино стало полноценно работающей отраслью с большим количеством молодых дарований и громкими именами. Я вижу это не как мечту, а как цель в случае проведения нужных реформ — явление украинского кинематографа в европейском и мировом контексте, как в свое время прозвучало иранское, корейское, румынское кино. Я верю, что это вполне в наших силах — дать миру украинский новый кинематограф — новые имена, новый язык, новую зрелость. И, конечно, хотелось бы, чтобы существовали качественные коммерческие проекты, стоящее зрительское кино.
— Есть ли у тебя увлечения кроме кино?
— Профессия продюсера включила в себя такое количество разнообразных умений и новшеств, что не отличить уже работу и развлечение. А так — футбол, — это мое спортивное прошлое, время от времени гоняю мяч для поддержания формы, и еще активно с сыном сражаемся в шахматы, это семейное хобби, вся семья играет.
Дмитрий Десятерик
ОЛЕГ КОХАН: В НАШИХ СИЛАХ ДАТЬ МИРУ УКРАИНСКИЙ НОВЫЙ КИНЕМАТОГРАФ
Кинокомпания «Сота синема групп», возглавляемая киевским продюсером Олегом Коханом, активно работает в украинском кинематографе всего три года, но имеет впечатляющий список достижений. Кохан выступил продюсером последних фильмов Киры Муратовой («Два в одном», «Мелодия для шарманки»), Романа Балаяна («Избранник», «Райские птицы»), Отара Иоселиани («Шантрапа»), Кшиштофа Занусси («Сердце на ладони»). Игровой дебют известного документалиста Сергея Лозницы «Счастье мое» впервые в истории отечественного кино был отобран в основной конкурс Каннского фестиваля и был хорошо воспринят как зрителями, так и ведущими западными критиками.
Олег Кохан ответил на мои вопросы о своем пути в кино, о проектах его компании, о настояшем и будущем украинской кинематографии.
— Как ты пришел в киноиндустрию?
— Все возникает из увлечений. Я в детстве любил делать три вещи: играть в футбол (я этим профессионально занимался в школе), читать книги и смотреть кино. Всегда возникало такое стремление: cтать причастным к этой тайне, когда ты можешь посредством экрана переместиться в другой мир — это на первом этапе, неосознанное, эмоциональное; а со временем меня заинтересовала и возможность высказывания, возможность через авторский кинематограф поделиться своим отношением к жизни.
— Хотелось ли поначалу стать актером, режиссером?
— У меня никогда не было соблазнов по поводу актерства. Интересна и режиссура, и менеджмент. Понимание того, что стоит за одним и другим, вызрело непосредственно на кинофестивале «Стожары». И я принял решение стать частью механизма создания кинематографа. Однако, учитывая, что каждый режиссер должен найти своего продюсера, желательно успешного, я решил начать с главного.
— Имеешь ли ты формальное кинообразование?
— Была попытка. Поехал поступать на первые ВГИКовские продюсерские курсы, но когда прочитал программу, то понял, что был прав Тарантино, который сказал, что лучше потратить шестьдесят тысяч долларов на собственный фильм и получить практический опыт, чем потратить те же деньги на какое-то образование. Я теоретическую базу уже имел, а в той программе не было маркетинга, рынков, и преподавать это было некому, по большому счету. Да и такой профессии, как продюсер, в советское время не существовало. Тут как в хирургии — пока всех внутренностей своими руками не коснешься, ничего не поймешь. Потому я принял решение, что буду проходить свою школу: снимать кино за собственные деньги, получая таким образом опыт.
— Кстати, а откуда ты взял деньги на столь хлопотное дело?
— У меня был ряд компаний, отдельно реализованных как бизнесы в различных сегментах кинопроизводства: рекламы и постпродакшна. Так что имелся свой капитал, позволявший начать кинопроекты. Во-вторых — государственная помощь Службы кинематографии, которая поддержала многие наши проекты, за что я им искренне благодарен. Надеюсь, в ближайшее время сюда подключатся дистрибьюторы, каналы, прокатчики и другие участники индустрии, которые во всем мире обеспечивают финансирование новых фильмов.
— Барская, то есть чиновничья, любовь переменчива...
— Тем не менее, мы уже с шестью министрами работали, думаю, сможем находить аргументы и дальше.
— Каким был твой первый проект?
— В Москве как пробу пера сделал телесериал, чтобы понять, как работает сам производственный механизм. А первый большой художественный проект, самостоятельный и полноценный (со всем спектром продюсерских задач: создать событие, обеспечить участие в фестивалях и коммерческий прокат) — «Два в одном» Киры Муратовой.
— Ты работаешь с серьезными, знаменитыми режиссерами — насколько легко добиться их доверия?
— Может, для кого-то есть сложность, для меня же это огромное удовольствие и жизненная удача — общение с такого рода людьми. Да, есть психологические особенности, ведь это уникальные личности, я бы сказал, эпохального масштаба. Я прошел совершенно замечательную школу, общаясь со столь выдающимися мастерами, как Муратова, Балаян, Занусси, Иоселиани.
— К каждому, очевидно, был нужен свой особый подход?
— Безусловно. Разные личности по творческим приоритетам, художественным акцентам и мировоззрению. В этом была основная задача — найти общий язык. И каждый раз удавалось установить диалог между продюсером и режиссером.
— Может быть, это профанный вопрос, но ты поддерживаешь дотационное, авторское кино, которое не окупает себя, — по крайней мере, в ближайшей перспективе. А как же прибыль — ты ведь все-таки бизнесмен?
— У нас принято ставить во главу угла американскую модель продюсирования кино, что является — и я в который раз это подчеркиваю! — глубоко ошибочным. Кинопродюсер необязательно вкладывает свои средства. Скорее, это человек, умеющий привлекать на проект средства из разных источников. Это могут быть взносы как государственные, так и из фондов, деньги телевизионных каналов, спонсоров. Мы занимаемся таким кино, которое, как многие уже признали в мире, отображает культуру, страну и участвует в диалоге наций. Весь мир это понял, даже в США существует специальный дотационный фонд для кино как искусства. Это даже не тема для дискуссий, это аксиома. У нас почему-то до сих пор обсуждают, какое кино нам снимать. Если мы будем только развлекаться — отучимся думать. Наверно, никто не сможет вспомнить развлекательные журналы начала века, которые очень напоминают сегодняшние фильмы-однодневки: закончился прокат — забыли. Зато есть «Идиот» Достоевского и «Война и мир» Толстого в литературе, а кино — «Восемь с половиной» Феллини, «Зеркало» Тарковского, «Земля» Довженко. Возникает вопрос — чего мы хотим и надо ли об этом думать.
— Думать надо, но и зарабатывать как-то тоже необходимо.
— Мы работаем в сегменте артхаусного кино, который и в Европе, и в мире успешно существует. Это кино прокатывается, имеет стабильного зрителя. Оно намного более развито, чем на нашей территории, что обусловлено количеством кинотеатров, общей гуманитарной политикой. Это кино финансируется, продается и смотрится. Кроме того, в Европе, в той же Франции, существуют два критерия: фестивальный успех и кассовые сборы. По этой системе продюсер набирает баллы. Если твоя картина попадает на фестиваль класса «А», то продюсер получает вознаграждение за этот фильм или преференции на свой будущий проект. Так этот механизм работает, и мы уже на европейском рынке финансирования имеем высокие рейтинги, потому что наши проекты в Венеции, в Каннах, в Риме не только участвовали, но и побеждали. За 4 года — более 50 призов. С другой стороны, уже перед каннской премьерой «Счастья моего» на нас вышли несколько крупных европейских каналов с предложениями насчет сотрудничества в следующих проектах Сергея Лозницы. А уже после Канн «Счастье мое» было продано на 20 территорий в Европу, США, Израиль. Уже есть факты, успешность стратегии доказана.
— Почему фильм Лозницы имеет такой успех?
— Причина в том, что это действительно произведение искусства — мощное, содержательное, смелое, хлесткое. Когда я читал первый вариант сценария, уже было понятно, что это сделано талантливо, с любовью, с понимаем и знанием профессии, что есть не просто игра в кино, а суть — понимание органики искусства. Плюс уже существующий бэкграунд режиссера в документальном кино. Для меня это большое человеческое и профессиональное счастье — работать над такого рода фильмами. Они обогащают, развивают, дают силы и вдохновение для следующих проектов.
— Когда ищешь средства — приходится ли самому быть артистом? Какие качества нужны?
— Для меня первым пунктом для преодоления всех этих непростых барьеров является одержимость и влюбленность в проект, стопроцентное в нем растворение. Ты одержим точно так же, как и авторы фильма. И потому можешь даже в безысходных вариантах находить решение. Я дышу проектом, я понимаю, что уже не сделать его я не могу, он уже как потребность. И еще, конечно, — собственный профессионализм, профессиональная команда, владение ремеслом, которым ты занимаешься.
— Будешь ли ты поддерживать молодых режиссеров, дебютантов?
— У меня обширная библиотека данных по выпускникам и студентам Университета имени Карпенко-Карого и другим молодым режиссерам. Но это не может быть только на плечах молодой компании, здесь необходимо участие государства. Наш рынок должен осознать, что, не открывая новые имена, мы останемся некими перекати-поле, которые живут французским, американским, японским мировосприятием, ничего не зная о себе. Нам не хватает знаний — о себе, о стране, о людях рядом с нами. Обрати внимание, что за 20 лет Лозница впервые попытался осмыслить сегодняшние реалии таким образом — и какой отклик получил. А так — мы о себе не знаем. Что до дебютантов, то сейчас у нас в разработке фильм «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Это молодой кинематографист, который получив образование в нью-йоркской киношколе, свой первый фильм «Сны о рыбе» презентовал на Каннском МКФ. Картина очень интересная, амбициозная, снимается на Кубе, пока приостановлена из-за кризиса. А полноценно работать с украинскими дебютантами мешает еще и образовательная проблема. К сожалению, студенты, получившие европейское кинообразование, качественно отличаются от наших. Это проблема не денег, а недееспособной образовательной системы. Нужно это признать и начать реформу кинообразования в системе всей отрасли. К примеру, на Западе учат всему — от азов съемки до ведения переговоров. Этого мы напрочь лишены, не говоря уже о том, что также полностью отсутствуют коммуникационные площадки, где студенты могли бы общаться со старшими коллегами, с представителями различных профессий рынка.
— Появятся ли когда-нибудь в каталоге кинокомпании «СОТА» фильмы, снятые на украинском?
— Естественно. На сегодня большинство сценаристов и режиссеров, актеров — это россияне, и языковой приоритет очевиден. У нас в планах — экранизация украинской классики и современной литературы, где творческая составляющая будет со старта украиноязычной. И не забываем о свободе выбора каждого автора. Кроме того, реалии рынка тоже диктуют свои условия. У нас на сегодня около 200 кинотеатров функционирует — мизер для страны масштаба Украины. Где прокатывать это кино? Отсутствует лоббистская программа со стороны государства. Об этом всем уже давно известно. Каналы не покупают. В таких условиях первый рынок, на который ты заинтересован выйти — российский: с бюджетами, кинотеатрами и телеканалами. Есть объективные рыночные условия. Давайте изменим их, поддержим финансово национальное кино на украинском — и вопрос языка исчезнет. Кроме того, меня интересует не язык, на котором снято — это, повторюсь, проблема государственной поддержки, — а вопрос киноязыка. Авторы должны думать при создании фильма о киноязыке, который у нас как следует не освоен. Мы находимся на очень отдаленной периферии кинопроцесса — это начинаешь понимать, когда становишься активным игроком мирового рынка.
— Можно ли выйти из этой ситуации?
— Да. Нужно, как и все государства, столкнувшиеся с данной проблемой, провести комплексную реформу. Потому что финансированием лишь одного из сегментов рынка этот вопрос не решается. Да, наконец-то принят закон о поддержке кинематографии и внесены, что немаловажно, поправки в Налоговый кодекс. Приняли бюджет, в котором ощутимо увеличены расходы на кинематограф: 122 миллиона гривен. Это не панацея, но все же, ведь бюджет этого года не позволял даже долги выплатить за 2009 год. И еще, надо говорить об активном подключении бизнеса. В России за год денег банков и корпораций потрачено на кино больше, чем на всю культуру за всю историю независимой Украины. Необходимо перейти в качественно иное измерение. На бюджетное кино в Украине должно тратиться минимум 40—50 миллионов евро. Для европейской страны с 46-миллионным населением необходимо производить хотя бы 30 картин, не говоря уж о том, что нужны 1000 кинотеатров, не менее. Давайте достигнем хотя бы этого уровня — а потом будем смотреть, по какому пути будет развиваться Украина как кинематографическая держава.
— Другой пласт проблем — прокат. Я заметил, что у фильмов «СОТЫ» с регулярными показами в кинотеатрах постоянные сложности. В частности, до сих пор широкий зритель не видел фильм Лозницы.
— «Счастье мое» обязательно выйдет в прокат. Некоторые задержки обусловлены кризисом. Кроме того, во Франции дистрибьютор, купивший права на «Счастье мое», получил от специального фонда на печать копий, на полиграфию, на пиар 80 000 евро. В Германии — 65 000 евро. В каждой стране есть фонды, специально занимающиеся поддержкой проката. Это не входит в бюджет фильма. У нас все это, к сожалению, за счет продюсера. Не все дистрибьюторы готовы печатать копии и вкладывать деньги в рекламу. Кинотеатры являются коммерческими предприятиями, им выгоднее поставить «Гарри Поттера» или «Аватар», нежели неоднозначный фильм, который заставляет думать. На пальцах одной руки можно посчитать все кинотеатры страны, которые действуют иначе. В неоднократно уже упоминавшейся Франции — обратная ситуация: в Париже столько артхаусных кинотеатров, сколько кинотеатров во всей Украине. Это не считая телеканалов, которые показывают авторское кино. У нас же пока в почете развлекательное кино.
— Каковы твои продюсерские планы?
— Мы сейчас работаем над громким международным проектом «Футбол, любовь моя». Сознательно сохранен отсыл к фильмам «Париж, я люблю тебя» или «Нью-Йорк, я люблю тебя». Это киноальманах о футболе. Ведь в 2012 году у нас Евро, а в 2013—150-летие футбола. Понятно, что для меня футбол — не просто игра, я сам играл в юношеский футбол и, неудивительно, что захотелось объединить эти две свои страсти — кино и футбол. Когда начались такие альманахи, я понял, что это подходящая форма, ведь многогранность игры можно как раз показать через разные точки зрения: глазами тренера, зрителя, игрока, чиновников, даже мяча или штанги... Показать, что это больше чем игра — это религия, политика, жизнь. Не могу пока назвать имена — идут переговоры, — но 5—6 громких имен уже гарантированы.
Также обсуждаем новые фильмы Киры Муратовой, Романа Балаяна, Сергея Лозницы. Плюс упомянутая выше «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Кстати, этот фильм хоть и снимается на Кубе, но по сути повествует о нас в 1990-е. Ведь сейчас на Кубе происходит то, что у нас было тогда — уходит поэтическая эра социализма, надвигается капитализм, через призму сегодняшних событий возникают многие параллели. Еще в обозримом будущем мы объявим о большом историческом фильме по произведению классика украинской литературы. Надеемся, что этот фильм может стать эпохальным с точки зрения зрительского кино — как в свое время стал «Огнем и мечем» для Польши, «Монгол» для Казахстана. Большой, многомиллионный совместный проект — это единственный путь сделать его успешным у зрителей. Хотели бы поддержать дебютантов и активно к этому готовимся, но их предложения требуют доработки. В целом, мы готовы делать 5—6 картин в год самостоятельно и еще несколько копродукций.
— Каким ты видишь свое личное будущее через 10—15 лет? Все сидишь в офисе и продюсируешь?
— Прелесть моего ремесла заключается в том, что сегодня ты можешь быть в Безугловке, спасать съемочную площадку в 26-градусный мороз, а буквально через неделю стоять на сцене и получать приз. Огромная амплитуда этой профессии меня очень вдохновляет. Если говорить о будущем, то я хочу, чтобы наше кино стало полноценно работающей отраслью с большим количеством молодых дарований и громкими именами. Я вижу это не как мечту, а как цель в случае проведения нужных реформ — явление украинского кинематографа в европейском и мировом контексте, как в свое время прозвучало иранское, корейское, румынское кино. Я верю, что это вполне в наших силах — дать миру украинский новый кинематограф — новые имена, новый язык, новую зрелость. И, конечно, хотелось бы, чтобы существовали качественные коммерческие проекты, стоящее зрительское кино.
— Есть ли у тебя увлечения кроме кино?
— Профессия продюсера включила в себя такое количество разнообразных умений и новшеств, что не отличить уже работу и развлечение. А так — футбол, — это мое спортивное прошлое, время от времени гоняю мяч для поддержания формы, и еще активно с сыном сражаемся в шахматы, это семейное хобби, вся семья играет.
Дмитрий Десятерик
Кинокомпания «Сота синема групп», возглавляемая киевским продюсером Олегом Коханом, активно работает в украинском кинематографе всего три года, но имеет впечатляющий список достижений. Кохан выступил продюсером последних фильмов Киры Муратовой («Два в одном», «Мелодия для шарманки»), Романа Балаяна («Избранник», «Райские птицы»), Отара Иоселиани («Шантрапа»), Кшиштофа Занусси («Сердце на ладони»). Игровой дебют известного документалиста Сергея Лозницы «Счастье мое» впервые в истории отечественного кино был отобран в основной конкурс Каннского фестиваля и был хорошо воспринят как зрителями, так и ведущими западными критиками.
Олег Кохан ответил на мои вопросы о своем пути в кино, о проектах его компании, о настояшем и будущем украинской кинематографии.
— Как ты пришел в киноиндустрию?
— Все возникает из увлечений. Я в детстве любил делать три вещи: играть в футбол (я этим профессионально занимался в школе), читать книги и смотреть кино. Всегда возникало такое стремление: cтать причастным к этой тайне, когда ты можешь посредством экрана переместиться в другой мир — это на первом этапе, неосознанное, эмоциональное; а со временем меня заинтересовала и возможность высказывания, возможность через авторский кинематограф поделиться своим отношением к жизни.
— Хотелось ли поначалу стать актером, режиссером?
— У меня никогда не было соблазнов по поводу актерства. Интересна и режиссура, и менеджмент. Понимание того, что стоит за одним и другим, вызрело непосредственно на кинофестивале «Стожары». И я принял решение стать частью механизма создания кинематографа. Однако, учитывая, что каждый режиссер должен найти своего продюсера, желательно успешного, я решил начать с главного.
— Имеешь ли ты формальное кинообразование?
— Была попытка. Поехал поступать на первые ВГИКовские продюсерские курсы, но когда прочитал программу, то понял, что был прав Тарантино, который сказал, что лучше потратить шестьдесят тысяч долларов на собственный фильм и получить практический опыт, чем потратить те же деньги на какое-то образование. Я теоретическую базу уже имел, а в той программе не было маркетинга, рынков, и преподавать это было некому, по большому счету. Да и такой профессии, как продюсер, в советское время не существовало. Тут как в хирургии — пока всех внутренностей своими руками не коснешься, ничего не поймешь. Потому я принял решение, что буду проходить свою школу: снимать кино за собственные деньги, получая таким образом опыт.
— Кстати, а откуда ты взял деньги на столь хлопотное дело?
— У меня был ряд компаний, отдельно реализованных как бизнесы в различных сегментах кинопроизводства: рекламы и постпродакшна. Так что имелся свой капитал, позволявший начать кинопроекты. Во-вторых — государственная помощь Службы кинематографии, которая поддержала многие наши проекты, за что я им искренне благодарен. Надеюсь, в ближайшее время сюда подключатся дистрибьюторы, каналы, прокатчики и другие участники индустрии, которые во всем мире обеспечивают финансирование новых фильмов.
— Барская, то есть чиновничья, любовь переменчива...
— Тем не менее, мы уже с шестью министрами работали, думаю, сможем находить аргументы и дальше.
— Каким был твой первый проект?
— В Москве как пробу пера сделал телесериал, чтобы понять, как работает сам производственный механизм. А первый большой художественный проект, самостоятельный и полноценный (со всем спектром продюсерских задач: создать событие, обеспечить участие в фестивалях и коммерческий прокат) — «Два в одном» Киры Муратовой.
— Ты работаешь с серьезными, знаменитыми режиссерами — насколько легко добиться их доверия?
— Может, для кого-то есть сложность, для меня же это огромное удовольствие и жизненная удача — общение с такого рода людьми. Да, есть психологические особенности, ведь это уникальные личности, я бы сказал, эпохального масштаба. Я прошел совершенно замечательную школу, общаясь со столь выдающимися мастерами, как Муратова, Балаян, Занусси, Иоселиани.
— К каждому, очевидно, был нужен свой особый подход?
— Безусловно. Разные личности по творческим приоритетам, художественным акцентам и мировоззрению. В этом была основная задача — найти общий язык. И каждый раз удавалось установить диалог между продюсером и режиссером.
— Может быть, это профанный вопрос, но ты поддерживаешь дотационное, авторское кино, которое не окупает себя, — по крайней мере, в ближайшей перспективе. А как же прибыль — ты ведь все-таки бизнесмен?
— У нас принято ставить во главу угла американскую модель продюсирования кино, что является — и я в который раз это подчеркиваю! — глубоко ошибочным. Кинопродюсер необязательно вкладывает свои средства. Скорее, это человек, умеющий привлекать на проект средства из разных источников. Это могут быть взносы как государственные, так и из фондов, деньги телевизионных каналов, спонсоров. Мы занимаемся таким кино, которое, как многие уже признали в мире, отображает культуру, страну и участвует в диалоге наций. Весь мир это понял, даже в США существует специальный дотационный фонд для кино как искусства. Это даже не тема для дискуссий, это аксиома. У нас почему-то до сих пор обсуждают, какое кино нам снимать. Если мы будем только развлекаться — отучимся думать. Наверно, никто не сможет вспомнить развлекательные журналы начала века, которые очень напоминают сегодняшние фильмы-однодневки: закончился прокат — забыли. Зато есть «Идиот» Достоевского и «Война и мир» Толстого в литературе, а кино — «Восемь с половиной» Феллини, «Зеркало» Тарковского, «Земля» Довженко. Возникает вопрос — чего мы хотим и надо ли об этом думать.
— Думать надо, но и зарабатывать как-то тоже необходимо.
— Мы работаем в сегменте артхаусного кино, который и в Европе, и в мире успешно существует. Это кино прокатывается, имеет стабильного зрителя. Оно намного более развито, чем на нашей территории, что обусловлено количеством кинотеатров, общей гуманитарной политикой. Это кино финансируется, продается и смотрится. Кроме того, в Европе, в той же Франции, существуют два критерия: фестивальный успех и кассовые сборы. По этой системе продюсер набирает баллы. Если твоя картина попадает на фестиваль класса «А», то продюсер получает вознаграждение за этот фильм или преференции на свой будущий проект. Так этот механизм работает, и мы уже на европейском рынке финансирования имеем высокие рейтинги, потому что наши проекты в Венеции, в Каннах, в Риме не только участвовали, но и побеждали. За 4 года — более 50 призов. С другой стороны, уже перед каннской премьерой «Счастья моего» на нас вышли несколько крупных европейских каналов с предложениями насчет сотрудничества в следующих проектах Сергея Лозницы. А уже после Канн «Счастье мое» было продано на 20 территорий в Европу, США, Израиль. Уже есть факты, успешность стратегии доказана.
— Почему фильм Лозницы имеет такой успех?
— Причина в том, что это действительно произведение искусства — мощное, содержательное, смелое, хлесткое. Когда я читал первый вариант сценария, уже было понятно, что это сделано талантливо, с любовью, с понимаем и знанием профессии, что есть не просто игра в кино, а суть — понимание органики искусства. Плюс уже существующий бэкграунд режиссера в документальном кино. Для меня это большое человеческое и профессиональное счастье — работать над такого рода фильмами. Они обогащают, развивают, дают силы и вдохновение для следующих проектов.
— Когда ищешь средства — приходится ли самому быть артистом? Какие качества нужны?
— Для меня первым пунктом для преодоления всех этих непростых барьеров является одержимость и влюбленность в проект, стопроцентное в нем растворение. Ты одержим точно так же, как и авторы фильма. И потому можешь даже в безысходных вариантах находить решение. Я дышу проектом, я понимаю, что уже не сделать его я не могу, он уже как потребность. И еще, конечно, — собственный профессионализм, профессиональная команда, владение ремеслом, которым ты занимаешься.
— Будешь ли ты поддерживать молодых режиссеров, дебютантов?
— У меня обширная библиотека данных по выпускникам и студентам Университета имени Карпенко-Карого и другим молодым режиссерам. Но это не может быть только на плечах молодой компании, здесь необходимо участие государства. Наш рынок должен осознать, что, не открывая новые имена, мы останемся некими перекати-поле, которые живут французским, американским, японским мировосприятием, ничего не зная о себе. Нам не хватает знаний — о себе, о стране, о людях рядом с нами. Обрати внимание, что за 20 лет Лозница впервые попытался осмыслить сегодняшние реалии таким образом — и какой отклик получил. А так — мы о себе не знаем. Что до дебютантов, то сейчас у нас в разработке фильм «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Это молодой кинематографист, который получив образование в нью-йоркской киношколе, свой первый фильм «Сны о рыбе» презентовал на Каннском МКФ. Картина очень интересная, амбициозная, снимается на Кубе, пока приостановлена из-за кризиса. А полноценно работать с украинскими дебютантами мешает еще и образовательная проблема. К сожалению, студенты, получившие европейское кинообразование, качественно отличаются от наших. Это проблема не денег, а недееспособной образовательной системы. Нужно это признать и начать реформу кинообразования в системе всей отрасли. К примеру, на Западе учат всему — от азов съемки до ведения переговоров. Этого мы напрочь лишены, не говоря уже о том, что также полностью отсутствуют коммуникационные площадки, где студенты могли бы общаться со старшими коллегами, с представителями различных профессий рынка.
— Появятся ли когда-нибудь в каталоге кинокомпании «СОТА» фильмы, снятые на украинском?
— Естественно. На сегодня большинство сценаристов и режиссеров, актеров — это россияне, и языковой приоритет очевиден. У нас в планах — экранизация украинской классики и современной литературы, где творческая составляющая будет со старта украиноязычной. И не забываем о свободе выбора каждого автора. Кроме того, реалии рынка тоже диктуют свои условия. У нас на сегодня около 200 кинотеатров функционирует — мизер для страны масштаба Украины. Где прокатывать это кино? Отсутствует лоббистская программа со стороны государства. Об этом всем уже давно известно. Каналы не покупают. В таких условиях первый рынок, на который ты заинтересован выйти — российский: с бюджетами, кинотеатрами и телеканалами. Есть объективные рыночные условия. Давайте изменим их, поддержим финансово национальное кино на украинском — и вопрос языка исчезнет. Кроме того, меня интересует не язык, на котором снято — это, повторюсь, проблема государственной поддержки, — а вопрос киноязыка. Авторы должны думать при создании фильма о киноязыке, который у нас как следует не освоен. Мы находимся на очень отдаленной периферии кинопроцесса — это начинаешь понимать, когда становишься активным игроком мирового рынка.
— Можно ли выйти из этой ситуации?
— Да. Нужно, как и все государства, столкнувшиеся с данной проблемой, провести комплексную реформу. Потому что финансированием лишь одного из сегментов рынка этот вопрос не решается. Да, наконец-то принят закон о поддержке кинематографии и внесены, что немаловажно, поправки в Налоговый кодекс. Приняли бюджет, в котором ощутимо увеличены расходы на кинематограф: 122 миллиона гривен. Это не панацея, но все же, ведь бюджет этого года не позволял даже долги выплатить за 2009 год. И еще, надо говорить об активном подключении бизнеса. В России за год денег банков и корпораций потрачено на кино больше, чем на всю культуру за всю историю независимой Украины. Необходимо перейти в качественно иное измерение. На бюджетное кино в Украине должно тратиться минимум 40—50 миллионов евро. Для европейской страны с 46-миллионным населением необходимо производить хотя бы 30 картин, не говоря уж о том, что нужны 1000 кинотеатров, не менее. Давайте достигнем хотя бы этого уровня — а потом будем смотреть, по какому пути будет развиваться Украина как кинематографическая держава.
— Другой пласт проблем — прокат. Я заметил, что у фильмов «СОТЫ» с регулярными показами в кинотеатрах постоянные сложности. В частности, до сих пор широкий зритель не видел фильм Лозницы.
— «Счастье мое» обязательно выйдет в прокат. Некоторые задержки обусловлены кризисом. Кроме того, во Франции дистрибьютор, купивший права на «Счастье мое», получил от специального фонда на печать копий, на полиграфию, на пиар 80 000 евро. В Германии — 65 000 евро. В каждой стране есть фонды, специально занимающиеся поддержкой проката. Это не входит в бюджет фильма. У нас все это, к сожалению, за счет продюсера. Не все дистрибьюторы готовы печатать копии и вкладывать деньги в рекламу. Кинотеатры являются коммерческими предприятиями, им выгоднее поставить «Гарри Поттера» или «Аватар», нежели неоднозначный фильм, который заставляет думать. На пальцах одной руки можно посчитать все кинотеатры страны, которые действуют иначе. В неоднократно уже упоминавшейся Франции — обратная ситуация: в Париже столько артхаусных кинотеатров, сколько кинотеатров во всей Украине. Это не считая телеканалов, которые показывают авторское кино. У нас же пока в почете развлекательное кино.
— Каковы твои продюсерские планы?
— Мы сейчас работаем над громким международным проектом «Футбол, любовь моя». Сознательно сохранен отсыл к фильмам «Париж, я люблю тебя» или «Нью-Йорк, я люблю тебя». Это киноальманах о футболе. Ведь в 2012 году у нас Евро, а в 2013—150-летие футбола. Понятно, что для меня футбол — не просто игра, я сам играл в юношеский футбол и, неудивительно, что захотелось объединить эти две свои страсти — кино и футбол. Когда начались такие альманахи, я понял, что это подходящая форма, ведь многогранность игры можно как раз показать через разные точки зрения: глазами тренера, зрителя, игрока, чиновников, даже мяча или штанги... Показать, что это больше чем игра — это религия, политика, жизнь. Не могу пока назвать имена — идут переговоры, — но 5—6 громких имен уже гарантированы.
Также обсуждаем новые фильмы Киры Муратовой, Романа Балаяна, Сергея Лозницы. Плюс упомянутая выше «Фуга Мортис» Кирилла Михановского. Кстати, этот фильм хоть и снимается на Кубе, но по сути повествует о нас в 1990-е. Ведь сейчас на Кубе происходит то, что у нас было тогда — уходит поэтическая эра социализма, надвигается капитализм, через призму сегодняшних событий возникают многие параллели. Еще в обозримом будущем мы объявим о большом историческом фильме по произведению классика украинской литературы. Надеемся, что этот фильм может стать эпохальным с точки зрения зрительского кино — как в свое время стал «Огнем и мечем» для Польши, «Монгол» для Казахстана. Большой, многомиллионный совместный проект — это единственный путь сделать его успешным у зрителей. Хотели бы поддержать дебютантов и активно к этому готовимся, но их предложения требуют доработки. В целом, мы готовы делать 5—6 картин в год самостоятельно и еще несколько копродукций.
— Каким ты видишь свое личное будущее через 10—15 лет? Все сидишь в офисе и продюсируешь?
— Прелесть моего ремесла заключается в том, что сегодня ты можешь быть в Безугловке, спасать съемочную площадку в 26-градусный мороз, а буквально через неделю стоять на сцене и получать приз. Огромная амплитуда этой профессии меня очень вдохновляет. Если говорить о будущем, то я хочу, чтобы наше кино стало полноценно работающей отраслью с большим количеством молодых дарований и громкими именами. Я вижу это не как мечту, а как цель в случае проведения нужных реформ — явление украинского кинематографа в европейском и мировом контексте, как в свое время прозвучало иранское, корейское, румынское кино. Я верю, что это вполне в наших силах — дать миру украинский новый кинематограф — новые имена, новый язык, новую зрелость. И, конечно, хотелось бы, чтобы существовали качественные коммерческие проекты, стоящее зрительское кино.
— Есть ли у тебя увлечения кроме кино?
— Профессия продюсера включила в себя такое количество разнообразных умений и новшеств, что не отличить уже работу и развлечение. А так — футбол, — это мое спортивное прошлое, время от времени гоняю мяч для поддержания формы, и еще активно с сыном сражаемся в шахматы, это семейное хобби, вся семья играет.
Дмитрий Десятерик
ТУРИЗМ ВМЕСТО КИНО
Кинематографический талант – все-таки очень непредсказуемое явление. Особенно хорошо это видно по тому, как те или иные европейские режиссеры делают карьеру в Голливуде. Кто-то, как великий немецкий режиссер Фриц Ланг, англичанин Альфред Хичкок или чех Милош Форман, обретает второе дыхание и становится классиком уже американского кино. Есть и те, кто по крайней мере работает в Новом Свете не хуже, чем в Старом (Вим Вендерс, Микеланджело Антониони).
В большинстве случаев, увы, дарование таинственным образом теряется на пороге Голливуда: стиль вроде узнаваем, а самого автора словно подменили. Именно это произошло с немецким постановщиком Флорианом Хенкелем фон Доннерсмарком, чей новый фильм «Турист» вышел сегодня в прокат.
Доннесмарк прославился в 2006 году драмой «Жизнь других», получившей «Оскара» как лучший иностранный фильм. Фильм повествовал о временах хоннекеровской ГДР, о жестокой секретной службе Штази, о диссидентах и политических репрессиях.
В новой картине американский турист Фрэнк (Джонни Депп) едет в Италию, конечно же, в Венецию. В поезде он знакомится с роковой красавицей по имени Элиза (Анджелина Джоли). Как следствие, романтический уик-энд превращается в эпизод бондианы со стрельбой и погонями.
Стиль действительно узнаваем. Вместо Штази здесь, правда, Интерпол и Скотланд-Ярд. Все так же микроавтобусы, набитые аппаратурой и агентами, кружат следом за героями. Все так же герои всячески исхищряются, дабы оторваться от слежки. Но в остальном, к сожалению, не так.
Там, где у фон Доннерсмарка раньше было ощущение паранойи и разлитой в воздухе опасности – теперь натужные попытки вызвать хоть какое-то напряжение в кадре. Умение создавать клаустрофобное, тоталитарное пространство на вольном венецианском просторе оказывается излишним. Замена исполнительных, тонко чувствующих свои роли немецких актеров на американских звезд – еще одна проблема. С голливудскими знаменитостями Доннесмарк явно не готов работать – тем более с такими, как Джоли, которая бывает хороша в ролях расхитительниц гробниц и только в них. Иными словами, когда нужно в кого-то стрелять, кому-то сломать руку, пронести в кадре пышный бюст вкупе с не менее пышными губами – она, безусловно, хороша. Когда же нужно сыграть что-то более сложное – сразу становится заметно, что актриса она, скажем так, посредственная. Собственно, в «Туристе» Джоли этим и занимается – носит собственный бюст.
Что до Деппа, то он всем своим видом демонстрирует внутренний вопрос: «Что я здесь делаю?» То есть, роль ему или неинтересна, или он ее не понимает. Во многом это объясняется тем, что играть особо и нечего: диалоги в фильме прямолинейны и заштампованы, чувством юмора не пахнет. Второй план ролей – как бандиты, преследующие пару, так и полицейские – попросту банальны. В итоге, из-за вялой режиссуры и игры актеров, неожиданная развязка не впечатляет так, как было, очевидно, задумано.
А мог бы быть хороший фильм.
Дмитрий Десятерик
Кинематографический талант – все-таки очень непредсказуемое явление. Особенно хорошо это видно по тому, как те или иные европейские режиссеры делают карьеру в Голливуде. Кто-то, как великий немецкий режиссер Фриц Ланг, англичанин Альфред Хичкок или чех Милош Форман, обретает второе дыхание и становится классиком уже американского кино. Есть и те, кто по крайней мере работает в Новом Свете не хуже, чем в Старом (Вим Вендерс, Микеланджело Антониони).
В большинстве случаев, увы, дарование таинственным образом теряется на пороге Голливуда: стиль вроде узнаваем, а самого автора словно подменили. Именно это произошло с немецким постановщиком Флорианом Хенкелем фон Доннерсмарком, чей новый фильм «Турист» вышел сегодня в прокат.
Доннесмарк прославился в 2006 году драмой «Жизнь других», получившей «Оскара» как лучший иностранный фильм. Фильм повествовал о временах хоннекеровской ГДР, о жестокой секретной службе Штази, о диссидентах и политических репрессиях.
В новой картине американский турист Фрэнк (Джонни Депп) едет в Италию, конечно же, в Венецию. В поезде он знакомится с роковой красавицей по имени Элиза (Анджелина Джоли). Как следствие, романтический уик-энд превращается в эпизод бондианы со стрельбой и погонями.
Стиль действительно узнаваем. Вместо Штази здесь, правда, Интерпол и Скотланд-Ярд. Все так же микроавтобусы, набитые аппаратурой и агентами, кружат следом за героями. Все так же герои всячески исхищряются, дабы оторваться от слежки. Но в остальном, к сожалению, не так.
Там, где у фон Доннерсмарка раньше было ощущение паранойи и разлитой в воздухе опасности – теперь натужные попытки вызвать хоть какое-то напряжение в кадре. Умение создавать клаустрофобное, тоталитарное пространство на вольном венецианском просторе оказывается излишним. Замена исполнительных, тонко чувствующих свои роли немецких актеров на американских звезд – еще одна проблема. С голливудскими знаменитостями Доннесмарк явно не готов работать – тем более с такими, как Джоли, которая бывает хороша в ролях расхитительниц гробниц и только в них. Иными словами, когда нужно в кого-то стрелять, кому-то сломать руку, пронести в кадре пышный бюст вкупе с не менее пышными губами – она, безусловно, хороша. Когда же нужно сыграть что-то более сложное – сразу становится заметно, что актриса она, скажем так, посредственная. Собственно, в «Туристе» Джоли этим и занимается – носит собственный бюст.
Что до Деппа, то он всем своим видом демонстрирует внутренний вопрос: «Что я здесь делаю?» То есть, роль ему или неинтересна, или он ее не понимает. Во многом это объясняется тем, что играть особо и нечего: диалоги в фильме прямолинейны и заштампованы, чувством юмора не пахнет. Второй план ролей – как бандиты, преследующие пару, так и полицейские – попросту банальны. В итоге, из-за вялой режиссуры и игры актеров, неожиданная развязка не впечатляет так, как было, очевидно, задумано.
А мог бы быть хороший фильм.
Дмитрий Десятерик
ИГРУШЕЧНОЕ ЗАЗЕРКАЛЬЕ
Студия Диснея решила снять свою собственную “Матрицу». Сказано – сделано: на экраны выходит «Трон: Наследие» (Tron Legacy; также известен как TR2N и Tron 2, режиссёр - Джозеф Косински).
Отличие лишь в том, что фильм на самом деле – не начальная часть франшизы, а продолжение компьютерного блокбастера 1982 года «Трон» (режиссер – Стивен Лисбергер), бывшего номинантом на два «Оскара» в категориях «лучший дизайн костюмов» и «лучший звук».
Сравнивать эти два фильма сейчас довольно забавно: в версии 1982 года весь виртуальный мир откровенно нарисован, и сейчас эта наивная разлинованная эстетика умиляет, как старая елочная игрушка. «Наследие» - это режиссерский дебют Джозефа Косински, в то время как предыдущий режиссёр Стивен Лисбергер выступил в качестве продюсера.
Сходство в том, что и новый «Трон» также скорее нарисован, чем снят. Конечно, анимация ныне значительно усовершенствовалась, и виртуальная реальность, в которой оказывается Сэм Флинн (Гарретт Хедлунд), сын героя первой части Кевина Флинна (Джефф Бриджес), значительно добавила в убедительности. Команда спецэффектов постаралась, чтобы придать всему аттракциону еще и толику стильности – интерьеры, макияж, музыка напоминают поп-эстетику 1980-х, виртуальные вояки разбиваются на мириады ледяных осколков, вместо огня струится светло-бирюзовая жидкость. В целом, мир «Трона» выдержан в таких беспримесных цветах, или холодных (по преимуществу белом), или очень активных – черный и раскалено-красный сопутствуют злому гению Клю. Все это выглядит и звучит довольно интересно. Но в целом, все-таки, не оставляет ощущение некоего повторения «Матрицы», которую оправили «Звездными войнами». Вновь творение человека, обретя собственный разум, восстает против своего творца, вновь все погружены в призрачный потусторонний мир компьютерных иллюзий, опять программы сражаются с людьми и друг с другом, все те же гонки на светящихся машинах.
Более всего фильму вредит слишком уж незатейливая драматургия - когда все гоняются друг за другом и сражаются – еще ничего, да и трюки действительно хороши. Но скоро запас визуальных неожиданностей исчерпывается, и надо бы как-то резче закрутить сюжет – но не получается. Все слишком прямолинейно, слишком немудрено, а под конец значительно отягощается морализированием и мелодрамой, из-за чего особенно страдает сцена развязки.
И в «Матрице», и в «Звездных войнах», кроме сугубо технологических новаций киносъемки, была еще и своя философия; как бы ни старались Косински и Лисбергер, но «Наследие» так и осталось одноплановым развлечением для детей, эффектным только в рамках пафосных сеансов 3D Да, это яркая игрушка; но новым словом в развитии коммерческого жанра фильм так и не стал.
Дмитрий Десятерик
Студия Диснея решила снять свою собственную “Матрицу». Сказано – сделано: на экраны выходит «Трон: Наследие» (Tron Legacy; также известен как TR2N и Tron 2, режиссёр - Джозеф Косински).
Отличие лишь в том, что фильм на самом деле – не начальная часть франшизы, а продолжение компьютерного блокбастера 1982 года «Трон» (режиссер – Стивен Лисбергер), бывшего номинантом на два «Оскара» в категориях «лучший дизайн костюмов» и «лучший звук».
Сравнивать эти два фильма сейчас довольно забавно: в версии 1982 года весь виртуальный мир откровенно нарисован, и сейчас эта наивная разлинованная эстетика умиляет, как старая елочная игрушка. «Наследие» - это режиссерский дебют Джозефа Косински, в то время как предыдущий режиссёр Стивен Лисбергер выступил в качестве продюсера.
Сходство в том, что и новый «Трон» также скорее нарисован, чем снят. Конечно, анимация ныне значительно усовершенствовалась, и виртуальная реальность, в которой оказывается Сэм Флинн (Гарретт Хедлунд), сын героя первой части Кевина Флинна (Джефф Бриджес), значительно добавила в убедительности. Команда спецэффектов постаралась, чтобы придать всему аттракциону еще и толику стильности – интерьеры, макияж, музыка напоминают поп-эстетику 1980-х, виртуальные вояки разбиваются на мириады ледяных осколков, вместо огня струится светло-бирюзовая жидкость. В целом, мир «Трона» выдержан в таких беспримесных цветах, или холодных (по преимуществу белом), или очень активных – черный и раскалено-красный сопутствуют злому гению Клю. Все это выглядит и звучит довольно интересно. Но в целом, все-таки, не оставляет ощущение некоего повторения «Матрицы», которую оправили «Звездными войнами». Вновь творение человека, обретя собственный разум, восстает против своего творца, вновь все погружены в призрачный потусторонний мир компьютерных иллюзий, опять программы сражаются с людьми и друг с другом, все те же гонки на светящихся машинах.
Более всего фильму вредит слишком уж незатейливая драматургия - когда все гоняются друг за другом и сражаются – еще ничего, да и трюки действительно хороши. Но скоро запас визуальных неожиданностей исчерпывается, и надо бы как-то резче закрутить сюжет – но не получается. Все слишком прямолинейно, слишком немудрено, а под конец значительно отягощается морализированием и мелодрамой, из-за чего особенно страдает сцена развязки.
И в «Матрице», и в «Звездных войнах», кроме сугубо технологических новаций киносъемки, была еще и своя философия; как бы ни старались Косински и Лисбергер, но «Наследие» так и осталось одноплановым развлечением для детей, эффектным только в рамках пафосных сеансов 3D Да, это яркая игрушка; но новым словом в развитии коммерческого жанра фильм так и не стал.
Дмитрий Десятерик
Европейских людей постоянно тянет из чистых и ухоженных городов в дикие края азиатских мест, чтобы, забыв о приличиях, сбросив галстук и деловой костюм, пуститься во все тяжкие, куролеся по разбитым дорогам, безобразничая и глупя, бесстыдно играя в мальчики-девочки с легко отдающимися массажистами общественных туалетов, расслабляясь от дымной травы и кокаиновой ракетой улетая в темноту взорвавшегося зрачка.
Бессвязные у других, летние каникулы Бе(нджаме)на оставляют ощущение любви и ответственности за ту, что, казалось, как многие, забудется без следа. Случайная связь, помимо воли, становится силой притяжения двух сердец, парня и девушки, с непохожей ментальностью, разным прошлым и неравнозначным будущим, которое возможно будет общим, а может быть, и нет.
Детлев Бук опять берёт в помощники Дэвида Кросса, который в двадцать лет готов стать звездою первой величины, с поразительной лёгкостью решая непростые задачи, которые ставит перед ним романтичный герой романа Бенджамина Прюфера, личной исповедью поведавшего, что с ним было тогда и что стало потом.
Образ жизни и образ мыслей, традиции общества и характеры отдельных людей – режиссёру хватает времени для зарисовок, портретов, заметками оставляя картинки на широких полях, ровно вписывая в строчки кадров историю любви, кажется, борющейся сама с собой, взвешивая и не поддаваясь рациональному взгляду, пытающуюся остановиться, и бессильную устоять.
Азиатские стереотипы накладываются на европейский прагматизм, противоречивые нравы мешают разумным решениям. Нищета и нужда становятся частью картины, но расчётливость остаётся уделом многих, только не этих двоих, чьё сближение разделяют страх, предрассудки и ранний срок. Растерянность перед пугающей всех болезнью, сомнения в собственной состоятельности и молодость, что в других случаях гонит, а вот тут тормозит.
Главное в Бенджамене - от Дэвида Кросса, обладающего уникальными способностями быть иным и разным, проникая в глубину свойств, работать не куском эмоций, но быть цельным характером, создавая на экране личность, свою, с собою, из себя. Актёр интуитивно сближается со своим героем, переживая те же сомнения, те же чувства, не скрывая их и не пряча от наших глаз.
Помогая партнёру, Апиня Сакуляроенсак разрушает навязчивый миф о предприимчивости продажных девиц, возникая уставшей нимфой, безнадёжно мечтающей изменить предначертанное, ухватившись за редкий случай, что оставляет последний шанс.
Случай – юноша с открытым сердцем, для которого непростое дело разобраться во встречной беде: её СПИД и его положение, сказанные слова, чужие люди и её глаза – Дэвид Кросс превосходно видит поставленную цель, перекладывая автобиографию Прюфера в свой пристальный взгляд, делаясь тем самым и другим, уже не просто многообещающий актёр, а талант, делающий больше обыкновенного, выкладывая то многое, что у него есть.
Следуя за влюблёнными, набираясь встреч, фильм становится шире отдельной истории, в деталях обрастая подробностями быта, нежданным вопросом, мелькнувшим кадром, поднимая непостижимые пласты, обобщая нюансы и добавляя значимых мелочей, где на общем плане двух миров крепнет личная связь, от которой доверие переходит в убеждённость, а ответственность в решимость выбора между условностями проходных отношений и словом, отличающем честный брачный союз.
.jpg)
Один из главных американских инди-фильмом десятилетия. Братья Коэны встречают Ричарда Линклейтера и вместе откапывают Фрэнка Капру. Дебют в полном метре американского телевизионного актера Зака Браффа (сериал "Клиника"). Он же написал сценарий и сыграл главную роль. Бюджет 2,5 млн. Сборы более чем в 10 раз выше.
Прозябающий в Лос-Анджелесе 25-летний телевизионный актер, официант и еврей Эндрю возвращается в родной Нью-Джерси (называемый также Штатом садов) на похороны матери. После похорон он встречается со старыми школьными друзьями и знакомится с девушкой Сэм (Портман). Эти несколько дней навсегда изменят жизнь Эндрю, он...
Бессмысленно описывать сюжет чтобы не нарваться на очередные комментарии про сентиментальщину и кино для наивных девушек. Что вообще такое американский индипендент, для кого он? Вы закончили школу, институт, ищите место в жизни, читаете или читали Паланика и Коупленда. Песни Нирваны и фильмы Линклейтера - это не из разряда увлечений Вашего старшего брата и не ностальгическое воспоминание о прошедшей молодости. Каждый куплет и каждый абзац описывает то, что происходит с Вами в данный момент.
Брафф в этом плане бьет в десятку каждой сценой. Едущего на старом дедушкином мотоцикле Энди останавливает полиция. Полицейский оказывается его одноклассником. - Ну как я тебе как коп? Внушаю? - спрашивает он Энди, и видно, что иронию ситуации понимают оба.
У "Штата садов" - идеальный главный герой, мямля и неврастеник, но при этом харизматичный. Чем-то похожий на Траволту, у которого на лице навсегда застыло - я подумал и сейчас скажу, минутку. Он ничего не добился в жизни, но его старые друзья тоже не птицы высокого полета - могильщики, работники парка атракционов. Кто-то, конечно, разбогател придумав "бесшумную липучку", ну а самый главный лузер работает в местном K-mart.
Маленький городок в Нью-Джерси идеально ложится под описание любого провинциального городка. Полупустые улицы, тишина, пасмурная погода и неброская местная флора.
Именно в этом антураже Эндрю встречает Сэм, они находят большую любовь и разбираются с отношением к жизни.
Брафф, конечно, снимает молодежную комедию-мелодраму и романтические гайки закручивает по полной программе - сцена дурацкого знакомства, странная родня, купание в бассейне, сцена у камина, первый поцелуй под проливным дождем - но в итоге из фильма вылезает прежде всего то, как с 50-х годов в США круто изменился подход к собственным неврозам и что значит пересмотреть свой взгляд на любовь, совместную жизнь, собственную семью. Бунт всё также рождается из неудовлетворенности и тягостного беспокойства, но сейчас герой в состоянии осмыслить ситуацию и развернуться в своей жизни в правильную сторону. Пригород как источник амбиций, ощущения неполноценности, стремления загнать жизнь в уже обозначенные рамки противопоставлен раздолбайству и вечному скептицизму как форме личностного протеста нулевых. "Штат садов" - глобальное высказывание о подступающей с возрастом к горлу тревоге, о страхе в каждом из нас и спасении. Настоящая романтика и самоирония спасают наших героев. Думаю на полке у Браффа есть несколько фильмов Николаса Рея.
Блестящий сценарий, великолепный юмор, обалденные актеры. Смотреть только с субтитрами - чтобы сечь все интонации и суперский саундтрек. И да - в фильме лучшая в кино сцена похорон хомяка!
Режиссер Ксавье Долан
Ксавье Долан, Нильс Шнайдер, Мониа Шокри
Весьма страстное, непосредственное, хоть во многом и вторичное кино 21-летнего(!) канадского, очень чувствительного и, как следствие, талантливого актера, сценариста, режиссера. продюсера Ксавье Долана
Среди аналогий про похожие чувства в похожих предлагаемых обстоятельствах - такой своеобразный m
Ксавье Долан, Нильс Шнайдер, Мониа Шокри
Весьма страстное, непосредственное, хоть во многом и вторичное кино 21-летнего(!) канадского, очень чувствительного и, как следствие, талантливого актера, сценариста, режиссера. продюсера Ксавье Долана
Среди аналогий про похожие чувства в похожих предлагаемых обстоятельствах - такой своеобразный m
Жанр: Мелодрама, Драма.
Страна: Дания.
Режиссер: Кристоффер Боэ.
Сценарий: Кристоффер Боэ, Могенс Руков.
Оператор: Мануэль Альберто Кларо.
Композитор: Томас Кнак.
В ролях: Клаус Мулбьерг, Николай Ли Каас, Мария Бонневи, Кристер Хенрикссон и др.
Не буду описывать то, что написано в аннотации к фильму. Да, есть что-то в описании от самого названия, но суть фильма совсем не в этом. Суть в том, что любовь меняет мир вокруг нас, но не меняет нас. Мы так и остаемся зверьками, загнанными в клетку условностей, привычек, друзей, работы, что даже наша память подводит нас, мы забываем тех, кого любили, и неважно где и когда это происходило: во сне или наяву. Помним только когда видим, когда рядом, и становимся другими - ярче, сильнее, прекраснее и увереннее, - а стоит лишь на миг отвлечься - и все обыденное вновь затягивает нас в привычный ритм размеренности.
В главных ролях: Стеллан Скарсгаард, Бьерн Флоберг
Делая что-либо, человек редко задумывается о последствиях. Ну бывает так, что приходится делать аморальные вещи, такова жизнь. Иногда ситуация просто вынуждает поступить так, что потом приходится долго расплачиваться; нередко последствия необратимы…
Вот и в этом фильме повествуется о довольно милом человеке, достаточно добром и временами даже великодушном. Он – самый обычный человек, такой же, как большинство. Ну, отсидел 12 лет за убийство – нет, он не преступник. Просто так получилось, с каждым может произойти. Да, он может бесстрашно вступиться за обиженную женщину, при этом в порыве гнева покалечив обидчика. Способен любить одну, при этом подчиняясь приказу других в немедленном удовлетворении их сексуальных потребностей. Он вообще очень послушный и временами даже покладистый. В общем, он почти всегда делает то, что ему говорят, поступает по ситуации.
К счастью, тюрьма его не ожесточила; но и не сделала осторожнее и разумнее, не научила жизни, не воспитала волю к свободе. Нет, проблеск желания освободиться мы видим: когда он убивает босса, на его взгляд, виновного в его проблемах. У него нет желания что-то думать или делать самому. Он немного напоминает небуйного умалишенного – то же невинное выражение лица, страх сделать что-то, за чем последует наказание. Он - обычный человек.
Если бы люди чаще задумывались, чем может обернуться поступок, проблем и потерь можно было бы избежать. Но они все-таки не мудрецы… Проще жить по готовому сценарию.
Простой и, вместе с тем, очень трудный фильм. Он вызвал у меня смешанные чувства и, несмотря на некоторые забавные моменты, оставил неприятный осадок, чего я очень не люблю. Все-таки многие из нас привыкли, чтобы кино несло с собой хоть крохотную долю праздника. Даже если и не праздника, то чтобы дарило какую-то загадку, возможность подумать; а тут все так просто, просто жизнь…
Режиссёры: Кирил Серебренников, Пётр буслов, Иван Вырыпаев, Герман младший, Борис Хлебников.
Посмотрел этот замечательный сборник ещё летом, в ощущениях ещё до конца не разобрался. Во всех пяти новеллах всё: от режиссуры до работы оператора и музыки, на высоте.
Итак, кортко о каждой новелле:
1. Позор (Б. Хлебников)
Журналиста отправляют взять интервью у жильцов дома, но попытки взять интервью заканчиваются неожиданным образом.
2. Ощущать (И. Вырыпаев)
Парень пытается обяснить полячке, что Россию не надо понимать, её надо ОЩУЩАТЬ (кстати все эти фильмы тоже лучше ощущать)
3. Срочный ремонт (П. Буслов)
Новелла о глухонемом сапожнике в исполнении Добронравова. Самое мощное, что я видел в жизни...
4. Ким (A. Герман)
История о том, как обстановка и отношение может изменить человека.
5. Поцелуй креведки (К. Серебренников)
Не очень удачная, но красиво снятая история работника плавучего ресторана в исполнении Чурсина.
Эротическая драма «Ущерб» рассказывает о сокрушительных последствиях страсти. Немолодой преуспевающий политик, благополучный семьянин и отец двоих детей Стивен Флеминг (Джереми Айронс) стал жертвой неодолимого влечения к тихой на вид француженке Анне Бартон (Жюльет Бинош). Дело осложняется тем, что она, как вскоре выясняется, – невеста его сына. Понятно, что финал у этой истории будет трагическим.
Лично меня прежде всего порадовало, что фильм снят в начале девяностых. И действительно, обнаружила в нем все, на что рассчитывала: изящную простоту повествования и характерный для данной эпохи темп, многообразие и насыщенность красок (я про визуальную составляющую), крупные планы, родные сердцу атмосферность и энергетику.
Что до сюжета, то он довольно-таки неплохо закручен и при этом не перекручен. Скучно не было. Можно, правда, полагать, что переборщили с сексуальными сценами, но что поделать, из песни слов не выкинешь.
Вопрос с главными героями неоднозначный. Нет, Айронс хорош. Его мужской типаж может нравиться или не нравиться, но актерское мастерство неоспоримо. Такой взгляд, как у него в «Ущербе», исполненный обреченной влюбленности, тревоги и боли, способны воспроизвести единицы. Актер абсолютно точно попал в свою историю и прожил ее до конца.
А роль femme fatale была отдана, как уже сказано, Жюльет Бинош. Внешне все соблюдено – стильная белокожая брюнетка с алыми губами, обтягивающее черное платье с виднеющимися из под него черными же чулками, высокие каблуки и т.д., и т.п. Но вот более-менее выраженные эмоции Анна проявляла только в моменты бурного секса. Безусловно, ее «замороженность» – задумка режиссера. В юности героиня получила тяжелую психологическую травму – стало быть, вполне логично, что ее душевная жизнь застыла, и теперь сколько-нибудь яркие впечатления от отношений с мужчинами она может получить только через физическую близость. В этом, собственно, ее драма и ее роковая сущность. Но. На мой взгляд, Бинош с «замороженностью» переборщила и оттого вышла крайне однообразной, одинаковой, по большому счету. Не поведай она о внутренней боли своей героини, из ее игры зритель, наверное, мало что понял бы. Человек может быть опустошен, может застыть изнутри, но это не даст ему шанса избежать постоянно пульсирующей скрытой боли, генерирующей во внешний мир своеобразное и уловимое другими излучение. Иначе он киборг – что, как известно, совсем другая история. В общем, не знаю, кто не вытянул столь сложного персонажа, которого воистину надо играть нутром – режиссер, или актриса, или оба, – но должного впечатления Анна не производит. Создается ощущение, что Айронс, грубо говоря, пашет за двоих. И ведь у него получается!
Остальные актеры адекватно и достойно дополняют общую картину. Конечно, фактура Мартина, сына Стивена своеобразна – эдакий Иванушка(Джонушка)-дурачок с до безобразия наивным взором, – но, с другой стороны, почему бы нет? Юноша рос в благополучной и обеспеченной семье, жестоких конфликтов с миром, судя по всему, не имел. Более того, это и должно было привлечь в нем психологически проблемную Анну – и наоборот.
Ну и, как уже говорилось, кончилось все плохо. Подобный сюжет вообще архетипичен, различия будут только в нюансах. Чаще, правда, случается, что роковая женщина в такой истории – хищница, сознательно разбивающая семью в целях материального и статусного толка. Анна хищница иного масштаба (большего или меньшего – это с какой стороны посмотреть). Ее добыча – яркий секс, удовлетворение похоти, а ничем не сдерживаемая чувственность – отличная ловушка для множества мужчин. Но при этом лучше, чтобы им нечего было терять.
Анна, однако, сочла нужным честно предупредить Стивена: «Запомни: травмированные, покалеченные люди, пережившие утрату, – опасны» © Однако время и место для этого откровения были выбраны еще те: если женщина решила пофилософствовать прямо в постели, представая во всей красе перед увлеченным ею до безумия мужчиной – многое ли он усвоит из услышанного? Зато зрителю с этого момента становится понятно, кто из этих двоих – слабое звено.
Ну и, как водится, – чем сильнее пламя, тем больше пепла потом. Финал (не гибель узнавшего правду Мартина, а самый-самый конец) вышел, прямо скажем, мощным. Я даже спойлерить не хочу, рука не поднимается.
История получилась жизненной, потому что деления на черное / белое в ней, по сути, нет. «Ущерб» – фильм не о хищниках, а о жертвах. Которые, страдая сами, играючи делают жертвами других. О последствиях безответственности, о том, что твои поступки, совершенные сегодня, жестко определяют твое – и не только твое – завтра. О том, что сделать выбор между собой и собой бывает невыносимо сложно – и ты отказываешься от борьбы. О человеческой слабости в ее изощренных и многообразных проявлениях. В общем, психологическая концентрированность фильма дает простор для размышления.
Ну и всем тем, кто хоть раз попадал под жестокое радиоактивное облучение страстью, посвящается.
Лично меня прежде всего порадовало, что фильм снят в начале девяностых. И действительно, обнаружила в нем все, на что рассчитывала: изящную простоту повествования и характерный для данной эпохи темп, многообразие и насыщенность красок (я про визуальную составляющую), крупные планы, родные сердцу атмосферность и энергетику.
Что до сюжета, то он довольно-таки неплохо закручен и при этом не перекручен. Скучно не было. Можно, правда, полагать, что переборщили с сексуальными сценами, но что поделать, из песни слов не выкинешь.
Вопрос с главными героями неоднозначный. Нет, Айронс хорош. Его мужской типаж может нравиться или не нравиться, но актерское мастерство неоспоримо. Такой взгляд, как у него в «Ущербе», исполненный обреченной влюбленности, тревоги и боли, способны воспроизвести единицы. Актер абсолютно точно попал в свою историю и прожил ее до конца.
А роль femme fatale была отдана, как уже сказано, Жюльет Бинош. Внешне все соблюдено – стильная белокожая брюнетка с алыми губами, обтягивающее черное платье с виднеющимися из под него черными же чулками, высокие каблуки и т.д., и т.п. Но вот более-менее выраженные эмоции Анна проявляла только в моменты бурного секса. Безусловно, ее «замороженность» – задумка режиссера. В юности героиня получила тяжелую психологическую травму – стало быть, вполне логично, что ее душевная жизнь застыла, и теперь сколько-нибудь яркие впечатления от отношений с мужчинами она может получить только через физическую близость. В этом, собственно, ее драма и ее роковая сущность. Но. На мой взгляд, Бинош с «замороженностью» переборщила и оттого вышла крайне однообразной, одинаковой, по большому счету. Не поведай она о внутренней боли своей героини, из ее игры зритель, наверное, мало что понял бы. Человек может быть опустошен, может застыть изнутри, но это не даст ему шанса избежать постоянно пульсирующей скрытой боли, генерирующей во внешний мир своеобразное и уловимое другими излучение. Иначе он киборг – что, как известно, совсем другая история. В общем, не знаю, кто не вытянул столь сложного персонажа, которого воистину надо играть нутром – режиссер, или актриса, или оба, – но должного впечатления Анна не производит. Создается ощущение, что Айронс, грубо говоря, пашет за двоих. И ведь у него получается!
Остальные актеры адекватно и достойно дополняют общую картину. Конечно, фактура Мартина, сына Стивена своеобразна – эдакий Иванушка(Джонушка)-дурачок с до безобразия наивным взором, – но, с другой стороны, почему бы нет? Юноша рос в благополучной и обеспеченной семье, жестоких конфликтов с миром, судя по всему, не имел. Более того, это и должно было привлечь в нем психологически проблемную Анну – и наоборот.
Ну и, как уже говорилось, кончилось все плохо. Подобный сюжет вообще архетипичен, различия будут только в нюансах. Чаще, правда, случается, что роковая женщина в такой истории – хищница, сознательно разбивающая семью в целях материального и статусного толка. Анна хищница иного масштаба (большего или меньшего – это с какой стороны посмотреть). Ее добыча – яркий секс, удовлетворение похоти, а ничем не сдерживаемая чувственность – отличная ловушка для множества мужчин. Но при этом лучше, чтобы им нечего было терять.
Анна, однако, сочла нужным честно предупредить Стивена: «Запомни: травмированные, покалеченные люди, пережившие утрату, – опасны» © Однако время и место для этого откровения были выбраны еще те: если женщина решила пофилософствовать прямо в постели, представая во всей красе перед увлеченным ею до безумия мужчиной – многое ли он усвоит из услышанного? Зато зрителю с этого момента становится понятно, кто из этих двоих – слабое звено.
Ну и, как водится, – чем сильнее пламя, тем больше пепла потом. Финал (не гибель узнавшего правду Мартина, а самый-самый конец) вышел, прямо скажем, мощным. Я даже спойлерить не хочу, рука не поднимается.
История получилась жизненной, потому что деления на черное / белое в ней, по сути, нет. «Ущерб» – фильм не о хищниках, а о жертвах. Которые, страдая сами, играючи делают жертвами других. О последствиях безответственности, о том, что твои поступки, совершенные сегодня, жестко определяют твое – и не только твое – завтра. О том, что сделать выбор между собой и собой бывает невыносимо сложно – и ты отказываешься от борьбы. О человеческой слабости в ее изощренных и многообразных проявлениях. В общем, психологическая концентрированность фильма дает простор для размышления.
Ну и всем тем, кто хоть раз попадал под жестокое радиоактивное облучение страстью, посвящается.
Возникшая в моём предыдущем посте комментовакханалия, которая заключалась в гневных отзывах (мол, мы не поняли, пиши понятнее), и мимолётная дискуссия с некоторыми комментаторами об "Аватаре", всё вместе побудило меня опубликовать завалявшуюся рецензию на этого самого пресловутого "Аватара" с целью отследить реакцию публики. Рецензия датирована 20 декабря 2009 года , когда ещё не было того метанарративного собрания отзывов и мнений об этом фильме. После прочтения сжечь!
Приключенческо-фантастический эпический фильм с элементами фэнтэзи.
Часто просят "посоветовать новогодних фильмов". Вместе с друзьями мы сделали специальную подборку фильмов для просмотра в новогодние каникулы: список решили разделить на 11 разных категорий. Надеюсь, и вам пригодится!
В ролях- Шарлиз Терон, Пенелопа Крус
Фильм повествует о любовном треугольнике- 2 женщины и мужчина.приманка фильма - Шарлиз Терон (хороша как никогда) и Пенелопа Крус(аналогично).Проводя время в развлечениях и на гламурных вечеринках,они не подозревают что скоро их жизнь изменится,и их пути разойдутся.Наступает угроза фашизма,2 мировая.Великолепно и смачно снятый фильм,красивые любовные сцены,красивая картинка- загляденье.Но больше всего хочу поговорить о военной теме фильма.
Вообще меня всегда раздражает военный пафос-и увидев тут как любовные сцены сменяются войной- перестрелка отряда сопротивления и фашистов,со мной было тоже самое- ибо за войной всегда стоит использование людей правящими для завоевания собственных благ и земель.Перестреляв немцев- один говорит- у них не было ни одного шанса.Как будто это игра.
Любовный треугольник разрывается - Круз с Кречманом уезжают отдавать свой военный долг. Терон остается,говоря что все войны бесполезны,и не понимает их ухода из за чувства долга родине.В итоге Терон остается главной и можно сказать самой невинной жертвой фильма - немного легкомысленна,она не понимает с кем ей быть.Любовницей фашиста или любовницей борца сопротивления,или бежать..Понимание приходит только потом.
Так вот- смотря на войну - приходишь в выводу- да люди глупы,да их используют и это плохо
Но потом понимаешь- что жалеть некого-люди сами хотят этого.Хотят быть пешками,хотят отдать долг.(даже если никто ничего не должен). В основном это касается агрессивной фашисткой армии. Но вывод страшен-- поменяй им правителей,и они будут убивать за любые обманные идеи,которые им предложит ЦАРЬ . Этакий извращенный азарт дурачка- который сует руку в оголенный провода,при это ему говорят что это его долг..
Хочется крикнуть- опомнитесь,вас используют! Только отказавшись от войны,послав куда подальше любые идеи ,за которые нам Царьки предлагают убивать друг друга,мы будем жить мирно.
Не поняв этого героиня Терон погибает,и эта жертва,ее смерть приходит от "спасителя",доказывает бессмысленность войны..
«БУГИ-ВУГИ»: ДЕНЬГИ ПРОТИВ ТАЛАНТА
Искусство жестоко, поскольку каждому, невзирая на заслуги, общественный авторитет и количество денег, воздает только согласно мере дарования. Но мир людей, окружающих искусство, торгующих им и потребляющих его, еще более жесток.
Это первое, что приходит в голову после просмотра британского фильма «Буги-вуги» (режиссер - Данкан Уорд) — среди прочего. Впечатлений немало, поскольку фильм Уорда - это качественно снятое, с блестящим актерским составом (Джиллиан Андерсон, Алан Камминг, Хезер Грэм, Денни Хьюстон, Кристофер Ли), умное и чрезвычайно язвительное исследование художественного мира Лондона.
На первый взгляд - черная комедия. Но по мере развития событий хочется уточнить: трагикомедия, жанр ныне редкий. Сюжет строится на нескольких взаимно пресекающихся линиях, одна из которых как раз и вращается вокруг картины «Буги-Вуги», напоминающей неправильно обрамленную работу знаменитого голландского абстракциониста Питера Мондриана. Сначала выглядит действительно смешно: артистико-коллекционерское сообщество предстает как беспрерывный карнавал с участием множества персонажей, каждый из которых занятен по-своему. Но чем далее, тем больше ощущаешь, что это смех сквозь слезы.
Уорд не милует никого: владельцы галерей, коллекционеры, художники становятся у него обитателями единого большого террариума, готовых сожрать друг друга при любой возможности. В кадре — аномальное количество произведений Демиэна Херста (он арт-продюсер фильма), однако это не кажется апологией. Благодаря таланту режиссера, скорее, кажется, что Данкан изящно обманул своего арт-продюсера (а может даже и спонсора), или же у Херста достаточный запас самоиронии. Мало того, что один из самых беспринципных героев фильма внешне похож на британскую знаменитость, - сами по себе насквозь конъюнктурные работы Херста выглядят более чем адекватной декорацией ко всей этой истории, полной алчности, вранья, похоти и предательства.
Не по стилю, но позицией режиссера этот фильм в чем-то напоминает недавно нашумевший «Выход через сувенирную лавку» знаменитого стрит-артиста Бєнкси – только глубже, мрачнее, жестче. Коммерция всегда сопутствует искусству, коммерция претендует быть вместо искусства, пытается насаждать в нем свои порядки – но, к счастью, заменить собой искусство никогда не сможет.
Дмитрий Десятерик
Искусство жестоко, поскольку каждому, невзирая на заслуги, общественный авторитет и количество денег, воздает только согласно мере дарования. Но мир людей, окружающих искусство, торгующих им и потребляющих его, еще более жесток.
Это первое, что приходит в голову после просмотра британского фильма «Буги-вуги» (режиссер - Данкан Уорд) — среди прочего. Впечатлений немало, поскольку фильм Уорда - это качественно снятое, с блестящим актерским составом (Джиллиан Андерсон, Алан Камминг, Хезер Грэм, Денни Хьюстон, Кристофер Ли), умное и чрезвычайно язвительное исследование художественного мира Лондона.
На первый взгляд - черная комедия. Но по мере развития событий хочется уточнить: трагикомедия, жанр ныне редкий. Сюжет строится на нескольких взаимно пресекающихся линиях, одна из которых как раз и вращается вокруг картины «Буги-Вуги», напоминающей неправильно обрамленную работу знаменитого голландского абстракциониста Питера Мондриана. Сначала выглядит действительно смешно: артистико-коллекционерское сообщество предстает как беспрерывный карнавал с участием множества персонажей, каждый из которых занятен по-своему. Но чем далее, тем больше ощущаешь, что это смех сквозь слезы.
Уорд не милует никого: владельцы галерей, коллекционеры, художники становятся у него обитателями единого большого террариума, готовых сожрать друг друга при любой возможности. В кадре — аномальное количество произведений Демиэна Херста (он арт-продюсер фильма), однако это не кажется апологией. Благодаря таланту режиссера, скорее, кажется, что Данкан изящно обманул своего арт-продюсера (а может даже и спонсора), или же у Херста достаточный запас самоиронии. Мало того, что один из самых беспринципных героев фильма внешне похож на британскую знаменитость, - сами по себе насквозь конъюнктурные работы Херста выглядят более чем адекватной декорацией ко всей этой истории, полной алчности, вранья, похоти и предательства.
Не по стилю, но позицией режиссера этот фильм в чем-то напоминает недавно нашумевший «Выход через сувенирную лавку» знаменитого стрит-артиста Бєнкси – только глубже, мрачнее, жестче. Коммерция всегда сопутствует искусству, коммерция претендует быть вместо искусства, пытается насаждать в нем свои порядки – но, к счастью, заменить собой искусство никогда не сможет.
Дмитрий Десятерик
Сценарий фильма - пересказ евангельского сюжета - Бог синематограф посылает в мир своего сына - мистера Фёста проповедывать слово Божье, быть распятым и воскреснуть. Шутки-шутками, но подобное притягивает подобное и возникает такое ощущение, что само небо преклонилось перед задумкой, осенив актеров своим неземным светом. Это почувствовали все, поэтому даже в нелепых гримасах и пьяной рванине пронзительно чувствуется дыхание вечности. Это великий фильм. Думаю ничего подобного мы уже никогда не увидим.
Вот что непонятно, так это почему название фильма написано пузырчатыми
розовыми буквами, ведь есть масса ковбойских шрифтов с такими характерными
толстыми засечками типа Western.
Первоначальное название - "10 капель перед стрельбой" отвергли - в стране царил
сухой закон и это было неполиткорректно. Назвали - "Человек с бульвара Капуцинов" -
имеется ввиду обезьяны семейства "капуцинов" - смысл в том, что Фёст проповедует на улице
где люди дошли до состояния обезьян.
В начале фильма все едут строго справа-налево, как бы в дикое прошлое.
В конце будут возвращаться в обратную сторону - слева-направо,
как бы устремляясь в светлое будущее.
Представитель петербургского бомонда Михаил Боярский (в простонародье - Безумный Шляпник)
в роли Черного Джека смотрит на Мистера Фёста ехидно, стёбно, и лихо ухмыляясь.
Деревня Санта Каролина была построена с нуля отстроена в Казантипе.
В то время как в стране свирепствовал экономический кризис и сухой закон
актеры театра и кино отправились сюда гулять, балагурить, пьянствовать и дебоширить.
Если кто не в курсе - Санта Каролина это известный сорт американского вина.
Миронов, это такой наш советский Джонни Депп.
А Фарада - Жан Рено.
Мужик на первом плане вступает в говно и ошарашено оглядывает ботинки.
На заднем плане другой мужик так сильно прислонился к столбу,
что столб сильно накренился и вот вот упадёт.
Красивейшие кадры выстроены по золотому сечению.
Миронов всю жизнь играл развратников и негодяев, но странное дело -
как-то так случилось что последней его точкой стал фильм о человеке
светлом и добром, каким его навсегда и запомнили.
Мужик слева смотрит настороженно и напряженно, ему кажется что его сейчас застрелят.
Мужик справа презрительно смотрит в сторону, как бы не в силах взирать на это безобразие.
Мистер Фёст приветлив и дружелюбен даже с негодяями.
Для проповеди Фёст выбирает точку глобуса максимально удаленную от братьев Люмьер.
Чтобы попасть в Техас он пересекает Европу, Океан и весь американский континент -
он принципиально стремится забраться в самый зад этого мира, чтобы начать с тех,
кто нуждается в искусстве больше всех.
Фильм довольно политкорректен - он с одной стороны показывает развращенную
сущность загнивающего запада, с другой критикует пьянство и разбой, несмотря на то,
что вся зрелищная сторона картины заключается именно в драках и пьянстве.
В искусстве существует такая дилемма - с одной стороны интересно смотреть только на страсти -
драки, разбой, разврат, какие-нибудь разборки, с другой стороны всё это вещи очень негативные,
и вроде бы надо как-то критиковать их, воспитывая в зрителе лучшие качества.
В этом смысле самое сильное произведение - советский мультик "Остров сокровищ"
где пираты старательно поют песни морализаторского характера, хотя смотреть на разбойников
интересно только в силу их разгульного образа жизни.
Разрази меня гром - это же тот самый мужик из Бригады!
Может тут и Безруков с Дюжевым среди пацанят затесались?
Надо будет приглядеться.
Может этот с синим шарфом Безруков? Хотя нет, не похож.
Если приглядеться - видно что Табаков засунул в нос трубки -
чтобы носяра был здоровый, добротны такой. Для образности необходимо.
На афише - Фёст с ангелами в облаках в перефразировке Сикстинской Мадонны Рафаэля.
Священные реликвии синематографа - волшебный луч и белая скатерть. Предатель Иуда-Гарри продает Миссию за 30 сребреников, а апостол Павел - Чёрный Джек сначала стремиться убить Фёста, а затем выражает готовность пожертвовать жизнью за
Караченцев смотрит вдаль борясь со слезами, как бы сожалея о своём ничтожестве и тоскуя о том, кем бы мог стать.
Дело конечно еще и в том, что все актеры в кадре говорят то что действительно думают - Караченцев, Борский, Миронов и все остальные кроме шуток реально верят в синематограф. По-настоящему. Они как актёры жизнь за это положили, кто еще как не они имеют право на эти слова.
Я сразу не понял, но пишут что за роялем Олег Анофриев - сложно поверить, что этот толстый потный мужичок - трубадур из Бременских музыкантов, мистер "Есть только миг", и человек спевший "Спокойной ночи малыши".
Музыку к фильму написал гениальный композитор Гладков. Гладкову только за одни только те же "Спокойной ночи малыши" уже надо памятник поставить, я уже не говорю о "Джентльменах удачи" и всём остальном.
По задумке режиссёра, персонаж Ермольника вообще никогда не испытывает никаких эмоций.
На самом деле в кино просто по определению музыка должна быть на первом месте. А под неё уже пляшет визуал, тогда и ритмика монтажа выстраивается. А сейчас этого нет, повсюду один только одинаковый безликий эмбиент, поэтому и фильмы такие бездушные. Вы попробуйте вспомнить мелодию из какой-нибудь Битвы Титанов. Не вспомните. Потому что там ничего этого нет. Душа кинематографа засохла, музыка выродилась, исчезла.
Сейчас даже если композитор напишет что-нибудь мелодичное и образное, ему скажут - "Знаете, это красиво, но нам необходимо чтобы звук был второстепенен и не перебивал визуальную часть. Напишите нам, пожалуйста, что-нибудь просто фоновое, такое не очень незаметное". Бред, бред и еще раз бред. Я как зритель заявляю, что мне нужна нормальная красивая музыка, чтобы слушать её отдельно тихими зимними вечерами, чтобы вышибало слезу, чтобы мурашки по коже от запредельной гениальности мелодии. Выкиньте свои навороченные камеры, картинка никому не нужна, нужны чувства, которые по-настоящему может выразить только звук. Мюзиклом должен быть любой фильм, от терминатора до шербургских зонтиков. В терминаторе, кстати, с музыкой всё в порядке.
Чтобы стеклянные бутылки лучше бились об головы,
их отливали из канифоли вручную в специальных формах.
Чтобы мебель легко ломалась её делали из специального дерева, не помню какой породы.
Говорят что этот стол весил 750 гр, хотя по-моему это нереально.
"Политый поливальщик" - первая в истории комедия снятая братьями Люмьер в 1895 году.
Бурный успех Фёста в салоне Гарри.
Фильм также известен одной из самых знаменитых эротических сцен советского кинематографа.
Одна из последних сцен фильма ни с чем не сравнима по степени эмоционального напряжения.
Сначала ковбои оплакивают умирающего Фёста. Билли Кинг не просто расстроен.
Он опустошен.
- Билли, заряжай!
Люди, у которых забрали надежду.
Билли отчаянно борется с порывами смеха.
Не справляется и начинает откровенно ржать.
Хохочут все.
Смеется
мистер Фёст.
А Боярский в это время смотрит в окно и понимает - какое же он говно.
Хотя он этого прямо и не говорит, но Фёст всем своим видом подразумевает, что верит во что-то еще кроме самого синематографа - в высшие силы, в высшую справедливость, в Бога наконец, а иначе с чего бы ему радоваться в конце, ведь его синематограф проиграл борьбу за зрителя.
Жанр: рождественская сказка
Режиссёр: Кира Муратова '08
Заметил, что если я и рекомендую какой-то фильм, то очень осторожно и с оговорками. А в данном случае я вообще ничего рекомендовать не буду. Потому что неудовольствие гарантировано. Он не для тех, кто требует «!Мне нужен позитив», он вообще не для тех, кто требует. Давайте я его просто немного опишу. Это рождественская сказка, цельная и простая. Для взрослых. Нет, там нет никаких сцен секса и насилия, детям и подросткам показывать можно, но им будет неинтересно, просто скучно. Оставшееся же промилле населения я мог бы заинтриговать тем, что в фильме будет всегда приятный Табаков с его барско-матроскинским выговором и замашками, артистично-аристократичная Литвинова с её жеманностью и параллельностью к миру и честная, как вкус сигарет, Земфира с потрясающим совпадением песни и сцены в кинематографе. Вот, пожалуй, и всё.
…Посмотрели? …Ну, я думаю, надо это как-то объяснить. В смысле вашу трату времени. Может, мне кажется, если я что-то объясню, то вы перемените к картине своё отношение? Да, дети подобранные некрасивые и одеты безвкусно, говорят они искусственно, безэмоционально, не соблюдая интонационную пунктуальность - в смысле без пауз и ударений. Как будто душевнобольные какие. Да, согласен, показанный мир больше похож на вторую половину 90-х – сейчас и мода другая и сходят люди с ума и жиру бесятся по-другому. А главное сейчас по-другому снимают кино. А Муратова снимает без капельки глянца, гламура, компьютерной обработки, выверенного ракурса, найденного фильтра, вылизанной картинки, свет опять же поставлен из рук вон плохо. Как будто нет в мире Коэнов, Триера, а из наших - Германа-младшего, Звягинцева. В общем, снимает грязно, некачественно, как будто на дефицитное количество посредственной советской плёнки «Свема» вместе с провинциальным оператором в конце 80-х.
Что я скажу? А вот так автор видит и больше по существу нечего сказать. И либо нравится, либо нет. Но скажу я вам, что за всей этой нарочитой театральностью при погружении в фильм проступает очень точный, современный образ общества. Все «отстои» и «лажы» картины происходят из-за того, что это рождественская сказка. А что такое рождественская сказка? Это то, что когда вы пьёте шампанское, едите оливье, курицу и торт, то в это же самое время кто-то умирает от голода, замерзает насмерть от холода, кого-то убивают на войне. В общем-то, большего смысла в этом празднике и нет. Всё остальное подмена понятий. Дети некрасивые – а потому что. А какие они должны быть? Вот вы, скажем, идёте по улице и говорите? «!О, как много красивых людей». Или, ещё лучше, едите на своём авто по дороге и говорите «!Обалдеть. Какие умницы. Какие вежливые человечища. Как прекрасно себя ведут и как прекрасно водят свои машины. Загляденье. !Рядом с какими же чудесными индивидами я столько лет жил и не замечал». Вот оно самое. Люди там, как и в жизни – совершенно к вам равнодушные. Не плохие, не хорошие, просто у них у всех есть свои дела, вместо такой дури, как вас развлекать. Например, есть такой момент: начальник охраны пытается показать своё рвение, какую классную систему скрытого видеонаблюдения он установил и вот посмотрите засёк ворюжку, директор супермаркета этого даже не замечает, зато замечает, что один товар раскупают больше, чем другой. Каждый занят своим делом. А дети там неплохие. Только у них тоже, как и у всех, очень важное дело - найти папу. Им зачастую некогда говорить своими фразами, поэтому они повторяют взрослое, заученное, безэмоциональное. Пытаются адоптироваться. Если увидите, то герои там – Алёна и Никита – переживают то же оцепенение, что и взрослые. Психология у всех одна, что и складывается в единую картину общества. Общества Супермаркета.
- Выпустите меня отсюда. Выпустите меня отсюда.
Это повторяет вслух попугай и внутренне каждый взрослый в этом замёрзшем мире. Охранники, продавцы, офисные клерки, вынужденные торчать на своей постылой работе, отбывая 8 часов обезжизненности каждый день. Спасаются каждый чем может. Могу добавить картинку от себя: кондуктор в автобусе, которая постоянно болтает по уху с подружками, да хахалями. Взгляд её не направлен на противную реальность и хамов пассажиров, разговор тоже обтекает действительность. Ходит по салону человек, сам с собою разговаривает, ни на кого не смотрит, протягивая руку за оплатой и отсчитывая сдачу. Успешный побег от реальности. Персонаж Табакова мчится на самолёт прочь из этого города, персонаж Литвиновой тяготиться золотой клеткой содержанки на попечении персонажа Табакова, это слышно по её ёрничанью по телефону. Ну и так далее, смотрите сами – там это сплошь и рядом. Кстати, замечательный эпизод со страстью к нарочито показному, наглому воровству – самое страстное, что испытывают люди.
- И ты не глупый. Просто тебе нельзя приказывать, не объясняя зачем. А взрослые это любят. Они считают, что ребёнок должен слепо повиноваться… Ты, когда не понимаешь где причина, а где последствия погружаешься в оцепенение.
…
- Ты способна слепо повиноваться?
- Это когда за тебя всё решают, а ты лишь получаешь удовольствие.
Второй психологический столб общества. Каждый хочет командовать, раздавать приказы без объяснений. При том сам эти непонятные приказы, спущенные сверху выполнять не хочет. У Гоголя было такое замечательно найденное слово чинúться – соотносится по чинам, встраиваться в вертикаль отношений «я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак». Так вот, в современном мире люди ценЯться – соотносятся по цене, по принципу «я богатый – ты дурак, ты богатый – я дурак». Вот пример: сцена в супермаркете, персонаж Табакова купив мальчика, не объясняет ситуацию, не просит проявить участие, а по привычке и нравам общества просто поручает за деньги местному охраннику передать его своей содержанке, которая должна вот-вот подъехать. Он думает, что он хозяин жизни и все ему должны и обязаны и всех он может купить. Охранник, желая побыстрей скинуть с себя ответственность перепоручает это дело другому, тот третьему, а так доходит, что мальчика выпроваживают на улицу, где он и теряется. Психологический портрет общества, где с одной стороны есть убеждение, обращённое к другим, что «все продаются и все покупаются». А с другой нутряное, человеческое бунтующее чувство, отнесённое к себе «это ты меня, сука, за вот эту-то недостаточную сумму с потрохами купить хотел. Это, значит, я столько стою? А вот хрен тебе». Что справедливо и для отношений я начальник – ты дурак и для «золотой клетки» персонажей Табакова и Литвиновой. Мёртвый клинч психологии, исходящей из того, что деньги главное в жизни. Спросите любого чёрта-душескупщика - он подтвердит: душа не продаётся, выскользает из любых кровавых контрактов. Душу нельзя купить, но с другой стороны, её можно продать и выскользнет тогда она из человека, так и не перейдя к скупщику, и пойдёт бродить по бесприютному миру.
А дети являются хорошей рекламой, умиляют публику, они способствуют росту продаж, как мелодия для шарманки служит для того, чтобы разжалобить слушателей, способствует росту подаяний. Или как понос восторженности в исполнении радио торговых центров. Это всё понятно. Но, как это ни парадоксальным может показаться, но именно Никита и Алёна являются единственными счастливыми людьми в фильме. Все вокруг равнодушны ко всем, все эгоистично хотят любви, но её не получают. А у Никиты и Алёны есть они сами, друг друга любят, да ещё готовы и поделиться любовью с папами. Только вот у пап не спросили, те то уже сделали своё дело и смылись. На самом то деле они не идут к любви и счастью, идут они к разлуке и гибели, а вот любовь и счастье – это то, что они переживают в фильме. Рано или поздно большой мир должен был детей умертвить, что и происходит. Блудные отцы не позволят детям полюбить, отогреть замёрзший мир.
Почему это произведение почило невостребованным? Да потому что звучит как обвинение нас за наши же добродетели. Скажем, в «Ночном продавце» звучит тот же посыл как диагноз общества «всем на всё наплевать». Кстати и торговая площадка, как главная сцена нынешнего акта времени там выявлена !Но. «Ночной продавец» был хорошо сдобрен сексом, насилием, клипом и юмором. Вся «философийка» там говорилась впроброс, как бы придурковато. Продолжил дело несерьёзности фильм «Изображая жертву», где тоже было то же самое: две мясных котлеты-гриль, специальный соус, сыр, огурцы, салат и лук, всё на булочке с кунжутом. Народ и съел, режиссёр модный. Не, «Изображая жертву» хороший фильм, а «Юрьев день» так и не балаганит вовсе. Тут же и шнуровское «Рождество, блядь, распродажа» с последнего альбома. Но, главное в том, что лишь единицы людей способны на акт искусства. Муратову отличает от них то, что для неё аудитория, контакт, окупаемость не так высоко ценимы. Она позволяет себе быть против течения, против всего этого стёбно-несерьёзного постмодерна. «Как, разве я равнодушен?» - возмущается во мне самоуважение. Есть там и такой эпизод: даже подающий милостыню является лицом равнодушным, бездушным. «Как, я и после этого равнодушен? Ну, уж нет. Я не согласен. И вот что я скажу. Мир слишком несоразмерен мне. Если я пойду выручать хотя бы одну сироту, то. Кто будет кормить моих детей? Неконструктивно это. Нет уж, фигушки. Каждый сам за себя, один бог за всех». Эти наши добродетели, кстати, лучше всего выражены в главной русской книге современности – «Мастере и Маргарите». Там тоже ребята никому не помогали, а лишь выкручивались сами, не гнушаясь якшаться с нечистой силой. А по поводу смерти детей молчаливо соглашались с философствованием Воланда «Счастливая смерть, не успел нагрешить» и тут же забывали про чужие неприятности. Весьма, тюремная психология. «Никогда ни у кого ничего не проси. Сами придут и дадут». Полагайся только на себя. «Не верь, не бойся, ни проси». И вот как же горько осознавать, что современное общество, по сути, основывается на заветах, выведенных в сталинское время. Я не на много гуманней тех людей и такие убеждения – они мои, я с режиссёром не согласен, но по мне получается, дети должны быть избиты, ибо я не согласен в корне поменять свою психологию. Но какую-то часть правды я в нём чувствую, ровно как и чувствую в себе невозможность принять эту часть правды. Фильм Муратовой обвиняет меня за мои же добродетели. Понятно почему он не нашёл успеха у зрителя. Минуя Булгакова, он восходит к Гоголю, к его «Мёртвым душам». А они были, по сути, попыткой переиздать, написать новую версию Библии, т.к. старая уже не действовала. Попыткой описать возможность общества, где крепостной, барин, да и сам царь были бы единой, дружной семьёй. И любовь всеобщая. Гоголь умер от истощения душевных сил, придя к ощущению невозможности сотворения Эдема даже в рукописи.
"Барабаниада" Сергея Овчарова. 92год.
December 12th, 0:15
Однажды случайно узрев какой-то фрагмент из этого фильма и зацепившись за него
всерьез, я долгое время упорно пыталась его найти, но безуспешно.
Наконец удалось в интернете через какой-то Дом видео найти видеокассету.
Фильм обозначают по-разному: черно-белая комедия, трагифарс, гротеск...
у меня амплитуда реакций колыхалась от смеха до жуткой горечи, иногда хотелось рыдать.
И это все без единого слова, с музыкой Малера, Моцарта, Мусоргского, Щедрина.
На мой взгляд фильм превосходный,главный персонаж Александр Половцев гениален.
Фильм можно найти Вконтакте, правда качество ужасное, встроить мне не удалось,
но я собираюсь вытащить у себя из youtube несколько овчаровских короткометражек.
Немного прессы-Инна Ткаченко.
"Десять лет режиссер Сергей Овчаров мечтал рассказать миру о том, как человек может вступить в сверхъестественную связь с ударным музыкальным инструментом. Мечтал с того самого момента, как ему -ленфильмовскому дебютанту — строжайше запретили даже думать на эту скабрезную тему. Сейчас можно только порадоваться за Овчарова: скромная полочная короткометражка в одночасье принесла ему лавры гонимого художника, уравнявшие его в правах на собственное беспартийное "я" с теми кинематографическими колоссами, для которых полка оказалась высшим признанием мастерства. Более того, в нынешней "Барабаниаде", абсолютно свободной от неизбежных в восемьдесят втором идеологических подтекстов и политической крамолы, Овчаров окончательно похоронил свое диссидентское народничество, которое исподволь давало о себе знать в "Небывальщине" и "Левше" в силу времени и обстоятельств. Автора "Барабаниады" уже не беспокоит судьба народа, угодившего по собственной воле из богоносцев в рогоносцы. Овчаров даже не пытается придать облику своего героя черты типажа — наподобие Бобыля, в котором без проблем и противоречий уживались Икар и Дебил. Персонажи "Барабаниады" имеют ту несомненную национальность, которой требуется милицейская прописка, но они уже ничего собой не символизируют и ни за чьи родовые грехи не отвечают. Бомж — это бомж. Буфетчица — это буфетчица. Похоже, на этот раз Овчарова всерьез заинтересовала история, которую он рассказывает, не вдаваясь в обобщения".
Tags: овчаров барабаниада половцев
December 12th, 0:15
Однажды случайно узрев какой-то фрагмент из этого фильма и зацепившись за него
всерьез, я долгое время упорно пыталась его найти, но безуспешно.
Наконец удалось в интернете через какой-то Дом видео найти видеокассету.
Фильм обозначают по-разному: черно-белая комедия, трагифарс, гротеск...
у меня амплитуда реакций колыхалась от смеха до жуткой горечи, иногда хотелось рыдать.
И это все без единого слова, с музыкой Малера, Моцарта, Мусоргского, Щедрина.
На мой взгляд фильм превосходный,главный персонаж Александр Половцев гениален.
Фильм можно найти Вконтакте, правда качество ужасное, встроить мне не удалось,
но я собираюсь вытащить у себя из youtube несколько овчаровских короткометражек.
Немного прессы-Инна Ткаченко.
"Десять лет режиссер Сергей Овчаров мечтал рассказать миру о том, как человек может вступить в сверхъестественную связь с ударным музыкальным инструментом. Мечтал с того самого момента, как ему -ленфильмовскому дебютанту — строжайше запретили даже думать на эту скабрезную тему. Сейчас можно только порадоваться за Овчарова: скромная полочная короткометражка в одночасье принесла ему лавры гонимого художника, уравнявшие его в правах на собственное беспартийное "я" с теми кинематографическими колоссами, для которых полка оказалась высшим признанием мастерства. Более того, в нынешней "Барабаниаде", абсолютно свободной от неизбежных в восемьдесят втором идеологических подтекстов и политической крамолы, Овчаров окончательно похоронил свое диссидентское народничество, которое исподволь давало о себе знать в "Небывальщине" и "Левше" в силу времени и обстоятельств. Автора "Барабаниады" уже не беспокоит судьба народа, угодившего по собственной воле из богоносцев в рогоносцы. Овчаров даже не пытается придать облику своего героя черты типажа — наподобие Бобыля, в котором без проблем и противоречий уживались Икар и Дебил. Персонажи "Барабаниады" имеют ту несомненную национальность, которой требуется милицейская прописка, но они уже ничего собой не символизируют и ни за чьи родовые грехи не отвечают. Бомж — это бомж. Буфетчица — это буфетчица. Похоже, на этот раз Овчарова всерьез заинтересовала история, которую он рассказывает, не вдаваясь в обобщения".
Tags: овчаров барабаниада половцев
"Новая волна" была и в нашем кино
Можно конечно искать документалистику - там вроде бы всё фотографически верно.
Но если хочется понять по диалогам, работе кинохудожника - общую картину бытности, жизнеполагания молодых людей того времени, их нравы, любовь, дружбу?
Французам повезло. У них в кинематографе была великая "новая волна" 60-х с непревзойдёнными (даже позднее самими собой) Годаром, Трюффо, Ромером и другими. Они оставили не просто киноленты, а слепки действительности, пусть романтизированные, но тем самым ещё более проникновенные, позволяющие перенести на себя опыт героев.
А что у нас? Ведь в СССР тоже были шестидесятые. И помимо абстрактных комсомольцев из политизированных фильмов была простая городская молодёжь. Не идеальная по характеру, развлекающаяся, с нерешёнными вечными проблемами: отношением "отцов и детей", неразделёнными чувствами, поиском своего места в окружающем мире.
Вечеринки вне "системы", диалоги вне "политического курса страны", нежелательная по мнению руководителей ЦК мода и музыка, настоящие дворы, реальные разговоры нескольких парней, идущих по Чистопрудному бульвару 64-го года...
Что может дать нам их опыт, что могли бы сказать подлинного об эпохе фильмы, где бы всё это присутствовало?
Это уже гораздо позднее - в "Перестройку" появился Соловьёв с его "Чёрной розой...", "Ассой", Шахназаров с "Курьером". И у нас вместе с их картинами появились такие живые образы 80-ых.
Ну а шестидесятые? Неужели всё так беспросветно и скучно?
К счастью есть всего несколько картин, которыми талантливые и смелые авторы (в первую очередь М.Хуциев) всё же доносят до нас "действительность", "эпоху" в их чистом виде. Картины с их молодыми героями оказались неугодными в своё время , а сейчас неизвестны и многим из нас, потому что просто затерялись в массиве всего советского кинематографа.
Я упомяну три из них.
"Застава Ильича". В 1964 г. выпущен под названием «Мне двадцать лет». Восстановлен и выпущен в 1988 г. на к/с им. Горького. Киноповесть о молодежи шестидесятых годов. Николай, Слава и Сережа — очень разные и по характеру, и по образу жизни. Но это не мешает их дружбе. Когда перед одним из молодых людей встает сложная этическая проблема (ему предлагают стать доносчиком), он делится этим с товарищами. Мнения расходятся, и давняя дружба дает трещину. Использованы документальные съемки вечера поэзии в Политехническом музее с участием Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Риммы Казаковой, Роберта Рождественского, Беллы Ахмадулиной.
В фильме снимается молодой А.Тарковский.
Картина "замечена" непосредственно Н.Хрущёвым, благодаря чему стала неугодной и отправилась на целые годы на дальние полки фильмофондов. В качестве своеобразного описания фильма процитирую генсека:
| "...Нам в предварительном порядке показали материалы к кинофильму с весьма обязывающим названием: "Застава Ильича". Картина ставится режиссером тов. М. Хуциевым на киностудии им. М. Горького под художественным руководством известного кинорежиссера тов. С. Герасимова. Надо прямо сказать, что в этих материалах есть волнующие места. Но они, по сути дела, служат прикрытием истинного смысла картины, который состоит в утверждении неприемлемых, чуждых для советских людей идей и норм общественной и личной жизни. Поэтому мы выступаем решительно против такой трактовки большой и важной темы. [...] Даже наиболее положительные из персонажей фильма — трое рабочих парней — не являются олицетворением нашей замечательной молодежи. Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. [...]" |
"Июльский дождь". 1966 год. Режиссёр-постановщик: Марлен Хуциев.
Герои фильма — московские молодые "интеллектуалы" периода «оттепели». Посиделки на кухнях, пикники с друзьями, чтение стихов и разговоры до утра. И переоценка ценностей, типичная для людей в тридцать лет. Выработка собственных взглядов на то, как относиться к пошлости, лицемерию, черствости. Именно эта работа идет в душе Лены. Отношения с возлюбленным, поначалу представлявшие собой почти «идеальную картинку», постепенно перестают устраивать ее, со многими вещами она не может смириться.
Добавлю сюда описание такой важной вещи в "нововолновых" фильмах как "пространство". Почему Москва 60-ых стала героем фильма?
"Если бы не Москва, фильм Хуциева «Июльский дождь» получился бы втрое короче.Я не знаю другого такого примера, когда с сюжетной точки зрения нефункциональное пространство так своевольничало бы в фильме. Москва — существо тихо-романтическое, рядом с ней приятно чувствовать себя рассеянно-никому-ненужным, в ее толпе нет гнетущей ущербной клаустрофобичности, толпа очеловечена. Ее беспорядочный бег мимо строящегося Нового Арбата, мимо однотипной унылости афиш бездарных фильмов […], мимо […] аппаратов газированной воды, мимо 403-х, 407-х и 401-х «Москвичей» и 21-х «Волг», мимо ЗИМов с шашечками маршрутного такси, мимо неэкологических бочек с хлебным квасом, мимо афиш, возвещающих о приезде Жака Бреля. Бег толпы неироничен, […] и она сама хватает тебя за руку и выводит — куда-то за кольцевую, чтобы показать, как выводок «Ракет» […] нахохлился от осенней стужи где-то в районе Клязьминского водохранилища, и тут же, не переводя дыхание, вытягивает тебя куда-то в центр, где, кажется, на улице 25 Октября (ныне — Никольская), около магазина «Восток» (ныне, наверное, Casio), героине фильма Лене предложил свой пиджак некто Женя, чей облик мы в течение всего фильма будем мучительно вспоминать […]." (RussianCinema)
"Любить". 1968 год. Режиссёры: Михаил Калик, Инна Туманян
То, что этот фильм, необычный по устройству и жанру, неизвестен зрителю - особенно обидно.
"Авторы фильма «Любить» попытались осмыслить значение этого слова для своих современников, и поэтому столь непривычно назван жанр их картины, сочетающей методы поэзии и социологии: «Несколько обычных историй с анкетами и наблюдениями». " (RussianCinema)
Добавлю, что такого количества модников и модниц, вы не увидите ни в каком другом советском фильме. Смотришь картину и не веришь, что люди на улицах выглядели именно так. Совсем не похоже на простого советского человека в массовых картинах.
Трейлер к фильму "Любить", созданный студентами ВГИКа уже в наше время:
все три картины можно скачать здесь